Дополнение.
«Выборы — это политика» (ложь «выборно-политическая»)
1.
Отношение к выборам в России — очень показательно. Тут, как в капле воды океан, видны многие особенности массового мышления и массового сознания. Тут видно, как и что массы думают о политике.
А думают они очень просто.
Они думают так, как они давно уже были приучены думать.
Они полагают, что выборы — это и политика, и кульминация её. Еще бы: ведь политика, в их представлении, это есть «выборы власти».
А что может быть важнее и «политичнее», чем выборы этой самой «власти»?
Именно что кульминация и апогей.
Для русских масс, это очень важно, как был важен для Владимира Красное Солнышко «выбор веры». Это всё одно, что «выбор Орды». А это — очень важно.
Выберешь «плохую Орду», жить будет плохо, а если выберешь «хорошую» — так и жизнь будет хорошая. Всё просто, всё прозрачно.
Отступ. 1.
В этом, помимо прочего, отличие русских «выборов» от тех, что в Европе.
Там выбирают администрацию, которая будет контролироваться и «истеблишментом», и прессой, и оппозицией, и всеми, кто в том находит толк и удовольствие.
Здесь — иначе.
Здесь выборы власти недаром так и толкуется. Так и именуются — «выборы власти».
Где тут отличие от выбора Орды?
Его тут нет. Власть выбирают, надеясь на то, что она будет «хорошей».
А коли она таковой не оказывается, то массы просто разводят руками — что ж, ничего не поделаешь. Такую, значит, выбрали. Будем ждать. Авось следующие выборы будут более удачным. Авось тогда выберем хорошую, «добрую власть».
Именно — «авось».
Ибо на что-либо другое им тут полагаться не приходиться. Идея контроля за «властью» в русских массах отсутствует. Они видят в этом нечто крамольное — практически бунт.
Власть — и контролировать. Кто может (смеет) контролировать «царя»?
То-то.
Отсюда же и выводы из такого понимания политики. А эти выводы тут — аксиомы массового сознания такие же простые.
Тот, кто идет на выборы в качестве кандидата (хоть в «президенты», хоть в депутаты райсовета) — тот, значит, политик.
Тот, кто идет на выборы в качестве избирателя-голосователя, — тот, значит, участвует в политике, «решает судьбу» страны и «определяет её будущее», словом, «заявляет свою гражданскую позицию» и исполняет свой «гражданский долг».
А кто не избирается и не избирает, тот, значит, к политике не имеет никакого отношения.
Это — неколебимые аксиомы массового сознания, альфа и омега его «политического» измерения.
И разубедить массового человека, что это, всё-таки, не так, невозможно.
Так же, как невозможно «извлечь глупого из его глупости» (если вспомнить образ Ортеги-и-Гассета).
Почему так?
В силу известных особенностей этого же самого массового сознания.
Например, так происходит потому, что это сознание вторично, живет «вприглядку»: раз, скажем. На Западе, выборы решают судьбу правящей администрации (одни люди уходят, другие приходят, страна меняет политический курс), то есть, меняется в ней политика, а значит, эти выборы — суть политические событие, то, полагают русские массы, значит, у нас происходит то же самое. Коль скоро у нас есть выборы тоже — выборы Думу, выборы в президента РФ».
Что это, как не политика?
И люди полагают, что это она, политика. Ведь слово-то тут звучит то же самое — «выборы», да и внешне всё очень походе — одни депутаты сменяют других, один «президент» другого.
Словом, самая сто ни на есть политика это и есть.
Например, так происходит потому, что это сознание словоцентрично — люди мыслят словами, не реалиями. И, раз сказано, что у нас выборы, значит, у нас выборы настоящие, как в Европе, а выборы — это политика. Как в Европе же.
Например, потому что это сознание и «глупо», и герметично. Герметично оно потому, что там никаких иных представлений о политике не живет, массы подобны полому сосуду — что в них налили, то в них и булькает.
А «глупо» оно потому же, что и «пошло» — действует в предложенном формате, оперирует внедренными в него стереотипами («выборы — это политика»), а процессов собственно мышления в нем не происходит. Люди не мыслят самостоятельно, но оперируют готовыми мнениями, одни из которых они считают правильными, а другие — нет.
Довольно посмотреть на споры в интернет-форумах, на аргументы тамошних спорщиков, чтобы в том убедиться.
2.
Но это, конечно, неверно.
То, что в РФ привычно называют «выборами», никакими выборами не является.
Конечно.
Почему?
Как минимум, по двум основаниям.
Во-первых, потому, что «выборы» в РФ вовсе не есть те выборы, что есть на Западе. В наличной России не избирается ни парламент, ни президент, ни депутаты.
Потому что в наличной России нет ни первого, ни второго, ни третьего.
В России нет депутатов, ибо депутат без контроля за ним со стороны избирателя не есть депутат (подроб. см. дополнение «В России есть депутаты» ).
В России нет парламента, ибо парламента без депутатов, без политических партий и парламентских полномочий не бывает (подроб. см. дополнение «В России есть парламент» и дополнение «В России есть политические партии» ).
В России нет президента, ибо президента без парламента не бывает (подроб. см. дополнение «В России есть президент»).
Что же такое то, что называют в России выборами — при наличии всех этих нет»?
А есть именно то, что есть, о чем и говорил тот же Путин, агитируя в ноябре, скажем, красноярских дорожных рабочих (и телезрителей, главным образом) голосовать на «Единую Россию».
Есть нечто вроде референдума по выражению доверия правящему «выборному царю».
И именно «нечто вроде».
Потому что и референдумом это назвать нельзя. Для последнего важен честный подсчет голосов, честные же условия его проведения и т. д. А в России этого нет и быть не может по определению.
Потому что эта честность возможно лишь при наличии контроля общества за этим референдумом, а какой уж тут контроль, коли само «государство», его проводящее, абсолютно бесконтрольно?
Ясно, что никакой. Ясно, что никакой это не референдум.
А что это такое тогда?
Это есть просто декоративная процедура («как бы демократия»), посредством которой обеспечивается передача власти от одного верховного правителя России к другому, посредством которой «власть» воспроизводит самое себя.
Вопрос: причем тут эта политика по-европейски (собственно выборы и прочее)?
Совершенно не причем.
Потому что это не есть политика вовсе — та, что ассоциируется у русских масс с европейскими реалиями.
4.
Выше было то, что «во-первых».
И есть тут, в конечно, и «во-вторых», и оно для России куда важнее первого.
Хотя бы потому, что глупо равняться на Европу, стремиться к тому, чтобы у нас была «политика по-европейски».
Почему?
А потому что глупо возводить крышу прежде стен.
Потому что не может быть второго этажа без первого.
Потому что нет тут для неё пока никаких условий — те политические «танцы», что танцуют на Западе, в России танцевать просто негде.
Ну, нет тут для них той «палубы», на которой «танцы на палубе» массы хотели бы танцевать.
Поэтому России нужны не танцы, а просто хотя бы нормальное прямохождение и «самостояние», если вспомнить Пушкина. Именно: нужен ей «залог прямостояния» — как минимум, как главное, как черный хлеб. И тут уж точно не до венских «пирожных».
То есть, что нужно конкретно?
А это очевидно, если видеть ту социальную пустоту, в которой пребывает наличная Россия, если учитывать социальное банкротство, которое оно претерпела в 1991 году.
Нужна именно политика — и в самом прямом, изначальном, античном смысле этого слова.
Нужно начинать всё сначала.
Нужна буквальная политика — как «общественная деятельность», как «общественная организация» (и как существительное, и как процесс, подобный западному герундию — процесс, длящийся здесь и сейчас , в «настоящем длительном времени»).
Нужна политика как politika, как «полисная» деятельность» — работа по созданию «полиса» (общества), как «общественная организация» — работа по организации общества. Ибо его сейчас нет, ибо без него говорить о политике нелепо (как о тех танцах на палубе в её отсутствии).
Нужна политика как государственная деятельность в её базовом смысле — как работа по созданию государства (res publica). Ибо его сейчас нет, ибо оно, как «политически организованное общество» (см. словари) без общества невозможно физически. Вот администрация РФ, ведающая делами подопечной территории и извлечением из неё полезных ископаемых, — очень даже возможна, а государство — нет.
Нужна, наконец, самая главная политика — работа по организации ответственного и «примерного меньшинства», Общества (общества добровольных хранителей интересов страны и народа), которое по обычаю и инерции называется и пошло, и двусмысленно (по-собачьи, прямо скажем) — «элитой».
Ибо без этой «элиты» невозможны — объективно невозможны — ни «общество просто», ни государство, тем более.
Это всё есть та политика, которая жизненно нужна России, которой в ней сейчас нет.
И крепко нет, ибо нет тут даже такого представления о ней, хотя оно, вроде бы, и простое, и известное, и азбучное. А вот — нет.
Вопрос: какое отношение эта собственно политика имеет к тому, что в России называют «выборами»?
Ответ: никакого. Это — разные вещи.
Это вещи противоположные, разнохарактерные и разнонаправленные.
Это всё «про другое». Что очевидно.
Очевидно ведь, что, скажем, «элита» по результатам массового просовывания бумажки в щель урны никак не получается.
Она рождается совсем иным способом.
Поэтому к собственно политике в России процедура по имени «выборы» не имеет ровным счетом никакого отношения.
|