Вадим
Васильевич
ОГЛАВЛЕНИЕ
От автора. ЧАСТЬ 2. ЧАСТЬ 3. Приложение 1. Приложение 2. Приложение 3. Приложение 4. ЧАСТЬ 6. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15. Глава 16. Глава 17. ЧАСТЬ 7. ЧАСТЬ 8. ЧАСТЬ 10. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15. Глава 16. Глава 17. ЧАСТЬ 11. Глава 3. ЧАСТЬ 12. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 7. Глава 9. Глава 10. От автора-3. ПРИЛОЖЕНИЯ
Часть-приложение 1. Часть-приложение 2. Часть-приложение 3. Часть-приложение 4. Часть-приложение 5. Глава-приложение 2. Глава-приложение 3. Глава-приложение 4. Глава-приложение 5. Глава-приложение 6. Глава-приложение 7. Глава-приложение 8. Глава-приложение 9.
Предисловие
Российское
общество:
ложь "общественная"
Российское государство:
ложь "государственная"
"Олигархический лифт"
Региональная Олигархия
(на примере
банка "Россия")
Центральная Олигархия
(на примере Газпрома)
"Олигархический синтез":
на кого работает Газпром
Русская Олигархия:
и это многое объясняет
Глава 1.
Почему "государство
бездействует"
Почему
"государственным" людям
в "государстве
российском" плохо.
Почему в России
такая коррупция.
Почему "безвластие"
при "беспределе власти".
Почему в России
беззаконие.
Почему Россия
похожа на Африку.
Почему Запад
смотрит на Россию
свысока.
Почему у России
нет союзников.
Почему "государство врет"
и "умалчивает"
Почему "либерализм"
стал идеологией
российских "реформ"
Почему "власть"
безответственна
Почему "приоритетные
национальные проекты"
такие
Почему такие реформы
За что наказали
Ходорковского
Почему "власть"
провинциальна
Почему
"национальную идею"
так и не нашли
Почему "власть"
боится "оранжевых
революций"
Россия: страна,
которой нет
Россия: Родина,
которой нет
Русская асоциальность:
и это многое объясняет
Глава 1.
Кто главный русский враг
Как разгадать
"загадку Путина"
Почему хорошему
человеку в России плохо.
Или "почему,
если ты такой умный,
ты такой бедный"
Почему антигерои -
"герои нашего времени".
Почему Россия -
нецивилизованная страна.
Почему русские
терпят олигархию.
Почему русские "болтают"
Почему русские
проигрывают
Почему Россия -
такая богатая,
а русские — такие бедные.
Чем русские отличаются
от других европейцев
Почему победители
живут хуже
побежденных
Почему хочется
Сталина.
Почему "бытовая
коррупция"
Почему в России такая
армия.
Почему Россия
в моральном обмороке
Почему в России
нет идеологии
Что делать
Глава 1.
Очевидность ответа
Что и как делать. Российское общество как Партия или Параллельная Россия
Исправление имен
(уточнение
и продолжение)
Кто сейчас
самый актуальный
политик России
Почему
в наличной России
всякая оппозиция
бессмысленна
Как остановить
развал России
В чем состоит
"особый путь России"
Кто истинный
герой нашего времени
Как добиться
правды и справедливости
Как добиться
перемен к лучшему.
Или ложь
"демократическая".
Приглашение
Русский массовый
человек
или ложь
"национальная"
"Великая
русская культура"
или ложь
"культурная"
«Русская
политическая
культура»
или ложь
«политическая» № 2
"Тайна"
русской "власти"
или ложь
"византийская"
ИИсправление имен
(дополнение)
Почему чиновники
не уходят в отставку
Почему чиновники
берут взятки
Почему "власть"?
Почему никто России
не хозяин
Почему немцы "стучат"
Почему русские не улыбаются
Почему Москва такая
Почему
в наличной России
честные выборы
бессмысленны
ПРИЛОЖЕНИЯ К ЧАСТИ 2 .
*
ПРИЛОЖЕНИЕ 1.
«ВЕЛИКАЯ РУССКАЯ КУЛЬТУРА» ИЛИ ЛОЖЬ «КУЛЬТУРНАЯ»
1.
Что обычно объединяет людей — что лежит в основе их общества?
Главный объединитель — это, конечно, культура. Что логично.
Ведь что такое культура?
Культура — это социальное явление.
Культура — это общие ценности, общие цели (совпадающие личные цели), общие правила поведения и общее их понимание («что такое хорошо и что такое плохо»).
Соответственно, культура — это общая модель взаимодействия людей в обществе (где эта культура живет).
Культура есть то, что лежит в основе всякого общества.
Именно это — "основа общества" и есть собственно культура.
И эту культуру можно даже уточнить или "разъяснить" — при помощи соответствующего эпитета. И, видимо, нужно.
Потому что в России обычно путают собственно культуру (культура общества) и искусство (литература, живопись, скульптура, музыка, кино, опера, балет, искусство батика, вышивка крестиком, соломкоплетение, искусство игры на пиле, и т. д. и т. п.).
Примеров тому много — это и практика речи («деятели культуры» — это обычно деятели искусства, «культура» — это искусство, что телеканал «Культура» и показывает, когда рассказывает в основном об искусстве и его деятелях).
Но собственно культура и искусство — это разные вещи.
Искусство есть часть культуры (прим. 1), но только часть. И никак не вся культура.
Потому собственно культуру можно уточнить так: это — социальная культура.
Это она, социальная культура обычно объединяет людей в общество, создает ткань их социальности.
Потому эту же собственно культуру можно назвать и так — культура социальности . Суть останется той же самой.
А=А.
Социальная культура есть душа общества, потому это есть собственно само это общество. Человек без души — не человек, так и общество без культуры — не общество. Толпа на рынке или вокзале, "население", "публика", всё, что угодно, но не общество.
Культура и общество — это фактически синонимы, что проявляется в речи. Когда люди говорят «крито-микенская культура», «древнегреческая культура», «культура Древнего Рима», «японская культура», «культура инков» или «культура майя», то при этих словах люди представляют себе не характер росписи глиняных черепков, найденных археологами, но сумму человеческих ценностей, образ жизни и систему человеческих взаимоотношений, то есть, всё то, что эти культуры и составляло.
Сказать в данном случае «культура» — это просто указать на сумму главных признаков того или иного общества — кратко описать его.
Так люди и говорят, будь то культуры (общества) древности, будь то современные культуры. Когда, например, люди говорят «американская культура» (что для неё свойственно, что нет), то они говорят не об американском кино — они говорят о самой сути («душе») американского общества.
Словом, повторимся, паки и паки, собственно культура или просто культура — это всегда социальная культура.
Отступ. 1. Иными словами, они понимаются или идеологически (причем в рамках «русского народного марксизма» или поп-маркисзма), или экономически. Но и тут правит бал всё тот же поп-марскизм, когда решение всех проблем людям видится в том, чтобы заменить один марксистский «изм» («коммунизм» или «социализм») на другой марксистский «изм» («капитализм»), один «базис» — на другой.
Кстати, об этом пытался сказать еще в «перестроечное» время ленинградский писатель Игорь Ефимов: «Соотечественники — посмотрите на мир вокруг себя открытыми глазами. Вы увидите, что в этом мире Швецию даже социализм не погубит, а Бразилию даже капитализм не спасет. А потому, что вопреки заповедям, вбивавшимся нам в головы на занятиях по марксизму, — есть на свете что-то поважнее экономики. Имя этому важнейшему элементу социальной жизни — зрелость культуры. Речь идет не о той культуре, которая измеряется количеством прочитанных книг, просмотренных кинофильмов, заученных стихов. Речь идет о культуре строительства человеческого сообщества».
И такое «понимание» культуры, равное полному её непониманию, объясняет многое. И дело не только и не столько даже в том, что эти «реформы» проводит Олигархия.
Но культура в России понимается так, как понимается — как искусство.
То есть, не понимается вовсе.
Соответственно, и задачи собственно культурные — не понимаются тоже.
То есть, понимаются ложно, что одно и то же.
В частности, почему «получается, как всегда» тогда, когда люди «хотят, как лучше».
В частности, почему все русские реформы, ныне проводимые не то, что обречены на провал, но прямо враждебны России, представляют собою прямую диверсию против её объективного интереса.
Дело в том, что результат был бы тот же самый, даже если бы эти «реформы» проводили другие чиновники — бескорыстные, искренне желающие сделать, как лучше. Результат был бы тот же, потому сама проблема понимается ложно — ложно понимается сама суть реформирования. Оно трактуется как задача сугубо экономическая, а на деле она есть и не может просто не быть задачей в первую голову культурной.
А когда проблема понимается ложно — ложно она и решается, то есть, она не решается вовсе (прим. 2).
2.
Логично возникает вопрос: а есть ли у русских массовых людей эта самая «просто культура» или социальная культура?
Логично возникает «страшный» ответ: собственно культуры (социальной культуры) у русских массовых людей нет.
Обидно.
Но факт.
И, ото опять же, логично: нет общества — нет и культуры. Или наоборот: нет культуры — нет и общества. Потому что одного без другого не бывает.
Почему звучит это так обидно и «страшно»?
Потому что люди привыкли к словосочетанию «великая русская культура» и свято убеждены в правомерности этих слов. И они, конечно, правомерны, если понимать правильно — если видеть, что под ними подразумевается. А подразумевается под ними не собственно культура, но искусство — недаром, когда люди «расшифровывают» этот тезис, они говорят именно об искусстве, литературе и их деятелях. Недаром после этого тезиса привычно следует фраза: «Ведь Россия дала миру Толстого, Достоевского, Чехова, Чайковского…». И т. д.
Конечно, «великое русское искусство» есть непреложный факт.
Но «великой русской культуры» — нет. Хотя бы в том смысле, что собственно русская культура (русская социальная культура) совсем не великая. Хотя бы в том смысле, что она не есть нечто единое целое. Отступ. 2. Действительно, можно было бы попросить их пояснить, например, как это так получается, что при наличии «великой русской культуры» собственно русская жизнь и русское «общество» — такие невеликие? До такой степени, что последнего нет и вовсе — и даже само это словосочетание «русское общество» странно царапает слух и ставит человека в тупик — он просто не знает, что он должен себе представлять при звуках этого словосочетания.
Действительно, можно было бы их попросить пояснить и такую странность. Соответственно, вопрос: как совместить несовместимое — «величие русской культуры» и отсутствие «русского общества», это «величие» и это «бескультурье», «дикость» и «одичание» современных нравов, на что жалуются «деятели культуры» России? Это можно сделать только одним способом — только если назвать вещи своими именами, только если признать, что речь идет о разных вещах. Потому можно ничего и не доказывать.
Она такова, что её влияние на русскую «общественную» или «социальную» жизнь минимально. Она столь невелика, что русская «общественная» жизнь как факт не существует, равно как и само общество.
Нет общества — нет и не может быть собственно культуры, то есть, социальной культуры.
Именно потому, что одного без другого не бывает.
Надо ли это доказывать — отсутствие русской социальной культуры или культуры социальности? Или «просто культуры»?
Доказывать «отсутствие наличия» всегда сложно и странно (как, это было, например, и в случае с «российским обществом»). Проще было бы попросить возможных оппонентов доказать как раз обратное — наличие культуры (социальной культуры).
Чья гипотеза, чей тезис — тем их и доказывать.
Как это так получается, что один и тот же человек одновременно утверждает прямо противоположные вещи?
Так, если спросить первого встречного человека, что он думает о «русской культуре», он тут же, рефлекторно, не задумываясь, ответит, что она есть, она высока, он тут же дополнит её эпитетом «великая» и назовет дежурные имена (Толстой, Достоевский и пр.).
А если спросить его о том, что он думает о культуре современных ему русских людей, то он так же, рефлекторно, не задумываясь, ответит, что «культура сейчас упала ниже плинтуса» и «вообще, ужас, что творится — одно ТВ чего стоит». А уж об отношениях между людьми, мол, и говорить нечего. И так всё все знают. "Люди озверели" и т. п.
Совместить не получается.
Искусство есть, и оно (авторское, индивидуальное) — великое. Конечно.
Культуры (массовой и социальной) — нет. И есть подмена одного другим.
И эта подмена все наличные «парадоксы» объясняет, равно как и различные несообразности, которые из неё вытекают (прим. 3).
Потому можно просто указать — на это самое "отсутствие наличия".
Тем более, что эти примеры — кругом, куда ни глянь.
3.
Действительно, это «отсутствие наличия» очевидно.
Ведь что такое собственно культура?
Это, как хорошо сказал один ученый немец, «производство образцов» — образцов поведения и образцов человека, в числе и такого его образца, который в России привычно называется «образом положительного героя современности».
Вопрос: есть он — такой герой в современной России?
Нет, такого героя, как известно, нет.
Отрицательный герой есть, положительного — нет.
Недаром, всякий, кого спросят, кто сейчас таким героем является, крепко задумывается и просто не знает, что сказать. Такого героя нет.
Недаром есть попытки его даже искусственно сконструировать — придумать. Но они кончаются — естественно кончаются — ничем. И тем самым эти самые попытки только ярче подчеркивают и отсутствие этого героя, и невозможность его появления в наличной России (прим. 4).
Ведь что такое собственно культура?
Это не только «образец человека», но и всей страны в целом. Это тот её желанный образ («мечта своей Родины», как написал Розанов), по которому люди и строят свою страну, сообразно с которым совершенствуют её.
Есть он в России?
Не было его прежде — в начале ХХ века (прим. 5), нет и сейчас — в начале XXI века.
Какой уж тут образ, когда люди в России не знают самого элементарного — не знают, что вообще будет завтра в России и с Россией (с ним же самими, то есть).
Такого образа нет, и это тоже логично, закономерно и естественно (прим. 6).
Ведь что такое собственно культура?
Это общее представление о том, как поступать правильно, как неправильно — и прежде всего в отношениях друг с другом.
Это такая ситуация, когда, скажем, фраза «армяне так не поступают» много чего говорит каждому армянину. Он знает, как «правильно делать». И это знание работает. Поэтому почти невозможно, например, встретить в Армении пьяного армянина или найти там детский дом — детей-сирот разбирают по своим семьям их родные или знакомые их родителей. Почему так?
Потому что «армяне поступают так», а иначе — иначе «армяне не поступают».
Есть ли у русских такое общее представление, как «правильно делать»?
Нет, потому и не такой фразы — «русские так не поступают».
А если кто-то так и скажет, то эта фраза всё равно ничего никому не скажет. Тот, кто её услышит, наверняка переспросит: «А как они поступают?».
Есть, конечно, расхожее представление о русских — как они обычно поступают. И многие русские сами в него верят — так-де «мы все и поступаем».
Скажем, крепко выпить и не упасть (сразу) — «о, это по-нашему», «о, это по-русски».
А не выпить вообще — «это как-то даже и не по-русски...».
Но есть ли это положительный образ русского человека?
Нет. Это тут самое интересное. Нет.
Скорее, напротив, есть это отрицательный образ. И прочие привычные характеристики русских (они-де «все» ленивы, неорганизованны и т. д.) суть детали всё того же отрицательного образа.
А положительного образа русского человека в представлении самих массовых русских людей — нет.
Это все понимают, что такого образа нет, и сами русские люди хотят, чтобы такой положительный образ был.
И порой иные русские это своё желание выдают за действительность — говорят, что русские так (плохо, в смысле) не поступают. И это есть то, что есть — лишь личное желание говорящего (чтобы они поступали «правильно», хорошо). И никак не общее правило, то есть, не культура. Что сами эти слова, выражающие мечту о «правильном делании», лишь подчеркивают (прим. 7).
Ведь что такое собственно культура?
Это общие знание не только того, как жить, но и прежде всего — зачем жить. Это представление о том, что составляет главную ценность для человека. То есть, это то, что в России называют «смыслом жизни». То есть, это то, что составляет основу основ всякой культуры.
Есть ли в России общее представление о «смысле жизни»?
Вопрос риторический. Это ведь то, что в России принято искать, но не знать. Это «вечные поиски смыслы жизни» в России считает признаком интеллигентного, «культурного» человека.
Вопрос «В чем смысл жизни?» считается в России вопросом вечным и неотвечаемым, таким, какими считаются «вечные русские вопросы» вроде «Что делать?» и «Кто виноват?».
И это само по себе есть наглядное свидетельство того, что собственно социальной культуры в России нет.
Это есть признак именно акультурности — выпадение из культуры, утраты её и жизни вне собственно культуры.
И то, что заняты поисками «смысла жизни» (хотя бы просто говорят об этом) именно русские интеллигенты, точнее, «представители творческой интеллигенции», показывает, что собственно культура им свойственна менее всего — как бы это парадоксально ни звучало.
Но — никакого парадокса.
Именно потому, что культура и искусство — это разные вещи. Так откуда же деятелям культуры (деятелям искусства) знать про этот самый смысл жизни?
Немудрено, что они порой обретают это самое «сокровенное знание» лишь к концу жизни (прим. 8).
4.
Логично возникает вопрос: была ли культура в России прежде?
Конечно, была. Это вполне очевидно, если учесть, что культура и социальность (общество) суть одно и то же, одно неразрывно с другом, одно без другого невозможно. И трудно сказать, что появилось раньше (та же история, что с яйцом и курицей), потому что культура и общество появляется одновременно.
Так, раньше была русская крестьянская культура, и это была единственная полноценная культура, которая существовала в России до петровского времени (прим. 9).
Почему она была?
Потому что была для того соответствующая социальность — было на Руси крестьянское общество, пусть и ограниченное рамками одной деревни. Отступ. 3.
Но и эта деревня для её жителя была и «миром», и тем самым «опчеством», как называли этот деревенский мир мужики. Но таких деревней был много, и все они были подобны друг другу. Везде были одни и те же ценности, одни и те же правила.
И никто там «смысла жизни» не искал, потому что люди в нем (в культуре) рождались, росли в нем и несли его в самих себе же далее, чтобы передать детям и внукам.
Всё было так, как и сейчас происходит у тех народов, которые сохранили свою изначальную культуру. Трудно ведь представить себе, скажем, торговца-азербайджанца или иного кавказца, всерьез задумавшегося о «смысле жизни». Люди занимаются «делом», как известно. И ничего он не «ищут». Ибо они даже просто не понимают, что ту собственно нужно искать — им всё и так ясно (прим. 10).
Возникает вопрос: но была ведь и «дворянская культура»?
Была. Но это была культура слабая и условная, ибо она была культурой заемной, привезенной из Западной Европы в книжках.
Потому и русское дворянское общество были слабым, основанным на заемных основах.
Об этой его слабости и писал Пушкин Чаадаеву в хрестоматийном письме («наше современное общество столь же презренно, сколь и глупо; это всякое отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всякому долгу, справедливости, праву и истине…» и т. д.).
Об этой заёмности и неукоренённости в русской почве культурных основ русского дворянского общества в России писал и сам Чаадаев в своих «Философических письмах» (прим. 11).
Какая еще была культура в русском прошлом — в недавнем прошлом?
Конечно, та, которую называют «советской культурой», которая на деле была именно Партийной культурой.
И это была, безусловно, именно культура — социальная культура.
Потому что тут были образ «положительного героя современности» (см. «Повесть о настоящем человеке», классику советского кино и т. д.), и образ страны, и образ будущего (пусть и утопического), и представления об общих правилах поведения — о том, «что такое хорошо и что такое плохо». И т. д. и т. п. Отступ. 4 И было в России еще две субкультуры, псевдокультуры или квазикультуры — это культура дворянская послепетровского времени и культура Партийная.
А, скажем, такого явления как «культура русской интеллигенции» или «интеллигентская культура» — не было. И недаром так странно звучит само это словосочетание. Интеллигент — это маргинал в исконном смысле этого слова, то есть, человек, живущей на стыке разных культур и ни к какой культуре полностью не принадлежащий. Таков и русский интеллигент. Он живет везде и нигде. Он живет отчасти в крестьянской культуре, отчасти в западноевропейской культуре (в том числе и Партийной), отчасти в дворянской квазикультуре. Конечно, интеллигенция сделал для страны много доброго, и наследие её велико как в области искусства, так и в области науки.
Культура была, потому что была в асоциальной стране социальность — та, которая только и могла быть. То есть, Партия.
В русском прошлом была одна безусловная, полноценная и самодостаточная культура — это культура крестьянская или собственно русская народная культура.
Недаром, кстати, культуру крестьянскую обычно так и называют. И ясно, почему.
Потому что до Петра I в русле этой культуры жили и русские крестьяне, и русский царский двор, и дворяне, и сама царская семья.
Её не было и быть не могло потому, что не было такого явления, как «русское интеллигентское общество». Общества не было — были интеллигенты. А это были, как известно, очень разные люди, и книжки, которые они читали, тоже были очень разные. Так о какой тут культуре может тут идти речь, когда есть только разные люди, читающие разные книжки?
И ни в какой культуре он живет полностью — никакая культура не является собственно его культурой.
Но это не никак не отменяет того факта, что «русский интеллигентской культуры» — нет, не было и быть не может.
5. Отступ. 5.
Это что касается прошлого.
Тут же и ответы на вопросы касательно настоящего и будущего.
Почему сейчас в России нет социальной культуры?
По самой что ни есть очевидной причине. Потому что взяться ей — неоткуда.
Россия сейчас — стана асоциальная. В ней нет даже того острова социальности, того социализующего центра, который был прежде, то есть, нет Партии.
И потому общего представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо», нет (прим. 12).
Есть «массовая культура», а собственно культуры нет. И разница между одним и другим здесь примерно такая же, как и между культурой и искусством. Это — разные вещи (прим. 13).
Когда в России появится культура?
Тогда, когда в ней появится социальность — та, которая только и может появиться, то есть, Партия как Малое общество.
И это будет именно социальная культура — культура Малого общества.
И появиться она может одновременно с этим самым обществом — именно потому, что культура и общество — это есть одно и то же. Одно без другого не бывает. И это будет именно культура. Потому что ту никто не будет конструировать ни «смысл жизни», ни «образ положительного героя».
Ничего этого делать не надо, всё тут очевидно (прим. 14).
Потому что социальная культура все равна самой себе. Она одна и другой быть не может.
Во всякой собственно культуре дети — высшая ценность ("смысл жизни").
Во всякой собственно культуре социальность (добрые отношения с соплеменниками, соседями; взаимоуважение, доброжелательная коммуникабельность и т. п.) — единственная среда, достойная человека.
И т. д. и т. п.
6.
Как же можно описать «культурную ситуацию» в России?
Конечно, социальной культуры нет. Или так: нет просто культуры или собственно культуры. Если подразумевать под этим словом сугубо положительное его значение — всё ту же социальную культуру.
Но можно ли сказать, что «вообще никакой культуры нет» (как иной раз говорят бабушки, наблюдая дурные манеры у подростков)?
Нет, конечно. Потому что природа пустоты не терпит. В принципе не может быть так, чтобы никакой культуры не было. Тут та же логика, что и у Гашека в его фразе: «Никогда так не было, чтоб никак не было. Всегда так было, чтобы как-нибудь да было!».
То есть?
То есть, определенные отношения между людьми есть всегда, потому что они не могут не вступать в эти отношения. И если они, скажем, не улыбаются друг другу, когда они смотрят друг на друга (они смотрят друг на друга иначе — настороженно и хмуро, внутренне готовые ко внешней агрессии), но они — смотрят. Они не могут не смотреть друг на друга, не могут не говорить друг с другом, не могут не взаимодействовать друг с другом — так или иначе. В этом дело.
Дело в том, как именно они это всё делают. Отступ. 6.
То есть, если нет между ними социальные отношений, то это значит, что есть между ними другие отношения — асоциальные.
Если нет у них социальной культуры, то это значит, что есть у них другая культура –асоциальная культура или культура асоциальности.
Вот она — есть. И примеры её известны, хотя бы только в известных фразах — «каждый сам за себя», «не ты обманешь, так тебя обманут», «выживает сильнейший» и т. д. и т. п.
И логика отношений межу этими двумя культурами-антиподами понятна и естественна: умаление одной выедет к росту другой, и наоборот. Больше света — меньше тьмы. И наоборот.
И, если посмотреть на российское ТВ, то можно сказать, что есть даже культивирование асоциальных отношений — ТВ «научает» такого рода отношений, закрепляет матрицу асоциальности в массовом сознании. И делает оно это хотя бы потому, что просто отражает на экране реально существующую практику таких отношений, «визуализирует» их и «моделирует» их в своем "художественном вещании" (кино, сериалы и т. п.).
Именно — делает их модельными, то есть, объективным образцом отношений.
Словом, есть определенные отношения, есть их культивирование (вольное или невольное — неважно), словом, есть всё, что составляет определенную культуру — в данном случае, культуру асоциальности.
Какая культура, такое и «общество». Или «разобщество», в данном случае.
Есть культура асоциальности — есть асоциальность, нет, соответственно, ни социальности, ни общества.
Всё так, как и должно быть в данном случае. «Всё действительное логично».
**
Но культура не равно искусству. Потому заменить культуру искусство собою никак не может. История не знает примеров, когда человеческое общество складывалось бы на основе художественного творчества (искусства) и «потребления» его произведений. Культура и искусство — это разные вещи. Но дивиться тут совершенно нечему. Всё логично. Прим. 2. Никакого. Всё это лишено всякого смысла. Точно также, как нет никакого смысла спорить о форме крыши для дома, под которым не заложен даже фундамент. «Собственником» стала Олигархия и её бизнес-партнеры. И результат? Прим. 3. Так, в ноябре 2003 года Путин посетил Третьяковку — в качестве мецената. Поскольку прежде он выделил из своего «президентского резервного фонда» деньги на покупку у некой гражданки Португалии картину Брюллова «Вид форта Пико на острове Мадейра». Эту картину купили, реставрировали (она долго висела над камином — закоптилась) и на то, что получилось, Путин и пришел посмотреть. Посмотрел попутно и на то, что еще интересного хранится в запасниках Третьяковки. После этого он, по обычаю, оставил запись в книге отзывов. Там он написал так: «Нет ничего более ценного, чем духовные начала нации. Хранителям — низкий поклон».
Что это? Обычная, дежурная в таких случаях фраза, какую обычно все ждут в таковых случаях. Её он и написал. Получается, что «духовные начала нации» в жизни никак не представлены — они сданы в музей. То есть, с ними поступили так, как поступают с теми вещами, которым пользоваться нельзя. Музей — одно, жизнь — другое, и люди в ней обходятся без этих «духовных начал» — они на них в музей ходят смотреть, как люди смотрят на некие диковинки в кунсткамере. Есть и другие странности. Что такое культура? Так, газета «Комсомольская правда» (15 марта 2005 г.) написала о планах правительства сократить число вузов в России и число мест в остающихся вузах. И тут же, рядом с этой заметкой, она поместила результаты блиц-опроса известных людей России по этому поводу. Там же мнение народного артиста России Михаила Боярского: «Ни в коем случае нельзя сокращать места в театральных вузах. Артисты — это дух и душа нашего общества. А как же мы проживем без души?» Прим. 4. Она пишет: «Необходимость появления русского супермена зрела давно, в последний же год стала очевидна. России нужен русский Бэтмен! Нужен красивый, дорогой, мажористый фильм про условного героя с безусловной реакцией на «что такое хорошо и что такое плохо». И она уточняет — ставит собственно проблему: «Итак, наш герой делает добрые дела. А что мы считаем добрым делом? Что считаем актом справедливости? И тем дело и кончилось — продолжения у статьи не было. Видимо, читатели знают об этом самом «супермене» не больше «писателя». Прим. 5. Прим. 6. Нет образа, «мечты своей родины»? Хотя бы потому, что оно и неконкретно. Потому что она сильна не своей силой, а чужой слабостью — слабой русской социальностью, и, соответственно, русской массовой асоциальностью. Без общества «власть» может быть безответственной — отвечать ей не перед кем буквально. Не может построить общество и «население» — это сделать оно и не может, и не хочет. Прим. 7. Нет, конечно. Потому и режет ухо эта фраза. Как это бывает со всякой фальшью. Так, как бросили тех, кто остался в «ближнем зарубежье», скажем, в той же Туркмении. «Как говорится, русские своих не бросают», — повторял в своих телеинтервью летчик майор Троянов, которых сбился с курса, потерпел катастрофу в Прибалтике и попал в «плен» к прибалтам. Он говорил правду, но лишь о своем желании, чтобы так оно и было — чтобы его не бросили. Прим. 8. Так, балерина Уланова, как вспоминают многие, был особенно замкнута и печальна в конце своей жизни. Почему? Можно догадаться по одному из её последних интервью. Там зашла об её квартире, что будет с ней «потом». Она ответили, что, наверное, там музей будет. И добавила: «Ведь у меня нет детей!». Журналисту особенно запомнилось интонация, с которой она это сказала.
Так, кинорежиссер Андрей Кончаловский был женат много раз. И всего, "на круг", у него семь детей. Об этом «открытии» он так сказал в одном из своих газетных интервью («Мир новостей», № 38, 2004 г.): «Знаете, это большое счастье: тратить время на своих малышей. Я сожалею, что понял это только сейчас и не уделял внимания другим своим детям. У меня ведь их семеро. Я рад, что сейчас они не держат на меня зла и нам удается поддерживать теплые отношения. Со всеми, кроме моей дочери, живущей в Париже. С ней мы практически не общаемся. И это невозможно изменить. Я исправляю ошибки молодости на примере Маруси и Пети, потому что понял: что бы ты ни делал, чем бы ты ни занимался, дети — это твой шаг в вечность. А вовсе не награды, кино и работы. Когда я возвращаюсь со съемок, то первым делом иду к ним в спальню. Петя вообще меня обожает и просится ко мне на руки даже с маминых рук. Раньше я не очень любил детей. Мне было скучно. Сейчас, чем взрослее становятся Петя и Маша, тем увлекательнее общение с ними. Это совсем новое качество, которое пришло ко мне с появлением в жизни Юлии. Оно с опозданием, но всё же пришло». Прим. 9. Прим. 10. Так, иные русские студенты не могут ответить определенно на вопрос, чем он будут заниматься после института. Они порой говорят, что они пока «себя еще не нашли». Такие русские ответы «восточных» или «южных» молодых людей обычно удивляют. Потом что они твердо знают, что они будут делать завтра. Они женятся, будут рожать детей, будут работать на свою семью, будут строить для неё дом, и т. д. и т. п. Им всё ясно — они будут делать то, что надо делать, чего о их всех родственники ждут, к чему они уже готовятся. Получается, конечно, странно. Получается, что дети мешают людям жить «для себя». Получатся, что рожать своих детей — значит, жить не для себя. Получается, что дети — и мешают. Главное — и мешает. Получается, что жить в кругу своих детей, в своей семье — жить не для себя. Получается, что собственное будущее — и мешает. Это, конечно, очень странно. Но количество прочитанных книжек тут вовсе не причем. Прим. 11. «Мы» в сочинениях Чаадаева — это только современное ему дворянское общество. О нем он писал — не о крестьянах же. И писал он именно о заёмности начал этого общества — его неукоренённости на русской почве. Прим. 12. Складывается впечатление того, что эти люди (равно как и те, кто смотрит из на экране — ведь рейтинги у этих ток-шоу высокие) только-только собрались на этом пространстве и только-только начинают договариваются об общих правилах общежития и об общих ценностях, чтобы найти общий язык, чтобы хоть как-то жить вместе. Прим. 13. А что общего между культурой и потреблением, нужным производителю товаров? Прим. 14. Это тот разврат, которому, по иронии русской судьбы, предаются русские «деятели культуры» и развращают тем самым «население», «малых сих». Самореализация? Тепло? Тепло человечности, которого так все хотят? Бессмертие? Даже на самые дерзкие запросы тут есть ответ. Человек Богу хочет уподобиться, как он это в церкви слышал — «будьте совершенны, как Господь Бог»? Вот «смысл философии всей». А другого — нет и быть не может.
ПРИМЕЧАНИЯ
Прим. 1.
Конечно, искусство связано с культурой — она есть и часть её, и способ её выражения.
Потому что всегда проще общаться с тем, понимать того, кто читал те же книги, что и ты сам.
Потому что искусство (скажем, кино) «визуализирует» культуру — культурные образцы и нормы повеления (так должна поступать женщина, так должен вести себя вести настоящий мужчина, а также солдат, воин и т. д.).
Это ответ на недоумение многих русских интеллигентов: как это так, что в «стране, которая дала миру Толстого, Достоевского, Чехова», в стране «великой русской культуры» творится «такое»?
Культура — дело общее, дело социальное.
Искусство — дело очень личное, дело почти интимное («а я так вижу» и т. п.).
Одно дело — художественное творчество (Лев Толстой, пишущий свои романы в своем имении), другое дело — соответственно социальная культура, вокруг его имения. Или отсутствие этой самой культуры.
Потому, кстати, такой чуждой окружающей среде кажется сегодня толстовская «Ясная Поляна». Разные вещи.
О «модернизации» в России говорят много, равно как и об «обновлении страны».
Но всё это — пустое. Или объективная ложь.
Почему?
Потому что предлагается негодное решение этой задачи — не решение вовсе.
Люди толкуют о «перемене собственника», об «эффективном собственнике», о «законах рынка» и т. п. и т. д.
Но всё это имело бы смысл в стране, где есть собственно государство, где есть общество (Малое общество). А какое отношение имеет это к России?
Задача модернизация страны — это в данном случае задача исключительно культурная. И речь идет именно о культуре — социальной культуре.
То есть, об особом искусстве — искусстве создавать общество. Для начала.
То есть, речь идет о том, что люди научились взаимодействовать — научились иначе относится к самим себе, к друг другу и к своей стране.
Причем тут перемена собственника?
Совершено не причем.
И как раз эта перемена собственника, случившаяся в России, и показывает наглядным образом, что всё это — не причем совершенно, что это именно контрпродуктивное решение.
Одни люди стали «выжимать» до копейки свою собственность, полученную от Олигархии, и переводить вырученные деньги за рубеж, к месту своего будущего местожительства. Другие люди стали отжимать их от кормушки через постоянный «передел собственности», рейдерство и прочее.
«Эффективных собственников» и кандидатов в «собственники» в стране много, а хозяина у неё как не было, так и нет.
Что и как в таких условиях «модернизировать»?
Нет ни предмета модернизации, ни субъекта её. Модернизировать — нечего и некому.
В данном случае это только модное слово, прикрывающее совсем другие процессы, к собственно модернизации не имеющие никакого отношения. Это черное, которое называют белым. Это деградация и демодернизация, которых называют модернизацией.
В самом деле, что такое культура в первую голову?
Это, конечно, ценности — те, что принято называть «духовными». Понятно.
Но так в России принято называть изделия искусства. И это порождает забавные несообразности.
Никакой сенсации. Обычное дело.
А, если по сути, то получается нечто странное.
Получается, что частью этих «духовных начал нации» является живопись вообще и картина Брюллова «Вид форта Пико на острове Мадейра» в частности.
Получается, что если бы не купил музей эту «вид», то «духовные начала нации» понесли бы урон?
И, напротив, получается, что если бы купили еще пару брюлловских картин, то тогда этих самых «начал» в России бы прибыло?
Получается странно — особенно, если продолжить рассуждения в той же логике.
Положим, пропал бы куда-то весь Эрмитаж, что было бы в этом случае — русская культура резко упала бы?
Положим, появился бы рядом с этим Эрмитажем еще один — второй Эрмитаж, что было бы в этом случае — русская культура выросла бы ровно в два раза?
Всё это, конечно, странно.
Это «душа общества»? Конечно.
Но в России так принято называть деятелей искусства, в том числе актеров, что тоже порождает разные нелепости.
Получается, что актер, «человек с тысячью лиц», профессиональный «притворщик» есть «душа общества». А если театр уехал, скажем, за границу а гастроли, то что же, Россия — без души осталась?
Так, «Новая газета» (№ 39, 2005 г.) однажды опубликовала статью «Роман с суперменом». Её автор Евгения Пищикова предложила читателям род интеллектуальной игры — придумать русского «супермена». Так. чтобы избежать банальности-казенности, она назвали того, кого привычно, банально-казенно, именует «образом современного положительного героя».
Но пишет она именно про такого героя.
Она поясняет, что это — как «мечта о «хорошем», народном президенте. Сидит на самом верху (как человек-паук, вечно в финале обнимающий на верхотуре американский флаг), однако же зорко следит за каждым ма-а-аленьким человечком: не случилось бы с ним чего дурного».
Давайте вместе представим и напишем сценарий фильма о русском супермене!
Жду ваших писем, продолжения скромного сюжета. Понятно, что печальные времена наступают и веселиться не особенно хочется. А мы закроем глаза и подумаем о социологии».
Конец цитаты.
И тут всё логично. Нет социальной культуры (о чем автор и пишет: «А что мы считаем добрым делом? Что считаем актом справедливости?»), нет и не может быть положительного героя.
Потому что такое героя рождает именно эта культура. А её нет. Так откуда ему взяться?
Придумать его, конечно, можно. Только без толку.
Потому что жить ему — негде.
Жить он может только в социальности — в социальной культуре. А её. опять же, нет.
Потому и не вышло ничего из авторской затеи.
Василий Розанов («Опавшие листья», короб первый):
«У нас нет совсем мечты своей родины.
И на голом месте выросла космополитическая мечтательность.
У греков есть она. Была у римлян. У евреев есть. У французов. У англичан — "старая Англия". У немцев — "наш старый Фриц".
Только у прошедшего русскую гимназию и университет — "проклятая Россия".
[…].
У нас слово "отечество" узнается одновременно со словом "проклятие"».
И т. д.
Естественно, ведь Родина для русского массового человека — это «власть». О чем он сам всякий раз и говорит, когда говорит с обидой о Родине, которая его «бросила», «обманула», «кинула» и т. д. В отсутствие общества иначе и быть не может.
Отсюда и «проклятие».
Нет, конечно, потому что родины как социальной сущности нет, потому что ни «население». Ни «власть» его создать не могут просто объективно. Лучшее, что последняя тут смогла придумать, это полюбившееся Путину выражение о «свободном обществе свободных людей».
Но звучит оно объективно издевательски.
Хотя бы потому, что никто такого общества не строит, потому что строить его некому. А «власть» такого общества построить не может просто физически — это дело вовсе не чиновников. Общество оно строить и не хочет, потому что ей оно — объективно невыгодно. Строить общество для неё — это всё равно, что рубить сук, на котором она сидит.
А общество — это лишний для неё спрос, и она его, понятно, не хочет. Она по понятным причинам не хочет расставаться со своею безответственностью.
Потому что она просто не знает, чего хотеть — такова его культура, социальность не предусматривающая.
«Мы, русские, своих не бросаем», — говорит Данила Багров в фильме «Брат-2».
Он говорит о факте — так на самом деле и есть?
Он говорит лишь о своем желании (то есть, желание авторов фильма, чтобы так было). И хотят они этого как раз потому, что на самом деле всё совсем не так, как говорит Багров.
Потому и родилось желание у авторов такое желание, что на самом деле это не так.
Потому так нравится эта фраза зрителям фильма — он тоже хотят, чтобы так было. Потому что сами русские прекрасно знают, что они своих — как раз бросают.
Так, как бросили тех русских, которые жили в Чечне, и которых "немирные чеченцы" частью убили, частью выгнали в никуда. И никто их не считал, никто их имена не собирал — "имена их, Господи, Ты веси".
Так, как бросили тех русских, которые бежали из Чечни в центральную Россию, где они оказались на положении беженцев в пределах своего же Отечества.
Так, как бросили пленных русских солдат в той же самой Чечне, и их искали только их матери, на свой страх и риск туда отправившиеся.
Так, как бросили русских моряков в нигерийской тюрьме на два года, откуда те были спасены лишь стараниями своих жен и армянина Ары Арамяна.
И т. д. и т. п. Список долгий.
Он говорил правду?
Эти его слова, по сути, — не констатация факта, но заклинание. Так он заклинал своё «государство» (Олигархию) не бросать его.
Почему?
Потому что он сам прекрасно знает, что обычно бывает иначе — бросают.
Потому что Олигархия тут единственный субъект действия — единственные «русские», которые только могут быть. А эти «русские» обычно именно «бросают». Равно как и другие — массовые («населенческие»), потому что они это самое «государство» (Олигархию) и порождают.
Так, известный актер Савелий Крамаров женат был трижды. Его друг журналист Михаил Фанштейн вспоминает то, что актер сказал ему при их последней встрече («Комсомольская правда», 12 октября 2004 г.): «Если бы я начинал жизнь сначала, у меня была бы одна жена и много-много детей, — это его последние слова».
А зачем они, собственно, рождаются, какая от них "польза", он, по его же словам, понял только в своем последнем браке.
И т. д. и т. п.
До петровских реформ и крестьянская изба, и царский дворец жили в России в рамках одной и единой культуры. Примеров тому много. Если, например, вспомнить описание свадьбы молодого царя Петра Первого и Евдокии Лопухиной, то нельзя не увидеть, что это была классическая русская крестьянская свадьба, совершенная по свадебному обряду, единому для всех русских людей того времени — от царя до мужика. Тут была и мыленка (баня), и расплетение косы, и стол, и песни подблюдные, и мешки с ячменем, рожью и пшеницей, поставленные в спальне молодых, «чтоб жили богато», и т. д. и т. п.
Русский массовый человек понимает культура так, как его научила его же интеллигенция, — меряет её количеством прочитанных книжек. С этой точки зрения многие народы ему кажутся некультурными — мало книжек читали их представители. Если читали вообще.
Но начитанность и культура — разные вещи. Люди, которые за всю жизнь не прочли ни одной книжки, могут быть в высшей степени культурными.
Именно потому, что они живут в рамках своей культуры.
Именно потому, что они знают, что в жизни главное («смысл жизни»), что и как надо в ней делать.
И разница между людьми собственно культурными и людьми образованными (начитанными и т. п.) очевидна.
Так, когда русских молодоженов спрашивают, «когда же прибавления семейства ожидать», те отвечают, что «не сразу» — мы-де к этому пока не готовы, надо заработать, надо купить одно, другое, третье. И вообще — «пока хотим пожить для себя».
На Востоке или Юге отношение к детям, как известно, другое.
Потому что такова их культура.
Потому что они в её живут — они знают, что в этой жизни главное, что вторично, что первично. И в наличии у этих людей их культуры сомневаться не приходится, хотя эти люди могут быть совершенно безграмотным — «дикими», на взгляд русского интеллигента.
Книжки и культура — это вовсе не одно и то же.
Это — разные вещи. Как бы парадоксально для русского интеллигента это ни звучало.
Именно так — разные.
Когда в России цитируют Чаадаева, то его обычно цитируют неверно.
Люди молчаливо исходят из того, что когда он писал о России и русских, он писал о «России вообще» и «всех русских вообще». Смущает тут, видимо, сам язык Чаадаева — он же пишет «мы», «нам», «о нас» и т. д.
Получается, что это «мы» — «все русские».
И получается неверно.
Вот что Чаадаев пишет о западных европейцах: «…У каждого из этих народов есть еще свой частный характер, но и тот, и другой всецело сотканы из истории и традиции. Они составляют преемственное идейное наследие этих народов. Каждый отдельный человек пользуется там своею долей этого наследства, без труда и чрезмерных усилий он набирает себе в жизни запас этих знаний и навыков и извлекает из них свою пользу».
И вот что Чаадаев пишет о русских (о дворянах, то есть): «Сравните сами и скажите, много ли мы находим у себя в повседневном обиходе элементарных идей, которыми могли бы с грехом пополам руководствоваться в жизни? И заметьте, здесь идет речь не о приобретении знаний и не о чтении, не о чем-либо касающемся литературы или науки, а просто о взаимном общении умов, о тех идеях, которые овладевают ребенком в колыбели, окружают его среди детских игр и передаются ему с ласкою матери, которые в виде различных чувств проникают до мозга его костей вместе с воздухом, которым он дышит, и создают его нравственное существо еще раньше, чем он вступает в свет и общество. Хотите ли знать, что это за идеи? Это — идеи долга, справедливости, права, порядка. Они родились из самых событий, образовавших там общество, они входят необходимым элементом в социальный уклад этих стран».
Пишет, как видим, он о том же самом, о чем пишет и Пушкин.
Всё показывает само российское ТВ наглядно, как ТВ и положено.
Если послушать иное ток-шоу, то можно видеть, что люди горячо спорят о самых элементарных, базовых вопросах, которые так или иначе уже решены в любой культуре (если это есть, конечно, собственно культура — социальная культура).
Люди спорят, можно ли, скажем, ругаться матом («это просто такой язык») или нет, можно ли изменять жене или нет, как относиться к тому, что ребенок в 11 лет рожает ребенка — плохо это или «это любовь»?
И т. д. и т. п.
Иначе говоря, они пытаются выработать свою социальную культуру.
Но — не получается. Слова повисают в воздухе. Для культуры нужна социальность, а её — нет.
«Массовая культура» — это «культура потребления».
Это — «культура потребления» товаров, которые производятся теми, кто эту «культуру» посредством своей рекламной практики и формирует.
Ничего.
Потому общего между культурой и массовой культурой только слово «культура», употребленное здесь «не по чину» — ложно.
Никакой массовой «культуры» как культуры — нет.
Есть лишь манера так говорить.
Есть лишь потребительство и приучение масс к его новым видам.
Это и называют массовой «культурой».
В самом деле, какой еще смысл искать?
Ведь вот он — в люльке лежит, гукает, сучит ножками, пузыри пускает.
И это самый лучший смысл, самый желанный и единственный, без которого все прочие смыслы теряют всякий смысл. Ясно же.
И никакого иного смысла — нет. И быть не может.
Всё иное — блудомыслие, суемыслие и разврат ума.
А этот — родной смысл дает человеку всё, что человеку нужно.
Вот она — самая лучшая из всех возможных, как минимум, самая первая — первичная и важная.
Тоже здесь оно — нигде, кроме семьи, своих родных людей, которых ты сам же и создал, его нет и быть не может.
Вот оно, единственно реальное, если о плоти и крови говорить. Другого нет и быть не может.
И еще это — память, которая тоже всем нужна («чтобы помнили»), и память надежная, кровная, потому что она о своем, о родном, о кровном.
И это сделать можно. Родить человека и воспитать его — разве это не то же самое, что и «сотворить человека по образу своему и подобию»?
Ровно то же самое. И тут человек Богу равен — уподобился вполне. Если, конечно, сподобился.
Чего же лучше-то? И чего больше-то?
Всё другое — лишь дополнение. Дополнение к Главному.