От автора  |   Досье  |   Комментарии

Часть Почему в РФ такое государство?
Глава 2. Как назвать «государство», которое есть. Чиновство

1.
Действительно, как?
Если наличное в России «государство» не есть «настоящее государство» (что так или иначе признают многие, пусть в и смягченной форме, вроде, «нет в России современного государства»), то надо это самое «не настоящее государство» как-то называть.

А как?
Не будешь же говорить про «это» так — «не настоящее государство»?
Это и громоздко, и уж точно не термин.

А желателен именно термин или хотя бы точное слово.
Словом, проблема та же: нет в России адекватного современности политического языка — нет соответствующих слов и понятий.
Как быть?

2.
Видимо, надо поступить так, как и было поступлено прежде.
Надо просто рассуждать о вещах по факту и именовать их также, по факту.
Надо просто определиться с тем, чего в России нет, и что в ней есть.
А то, что есть, надо просто назвать по его имени.
Только и всего.

Если ли в России «настоящее государство» как «политически организованное общество»?
Нет, конечно.
Ибо нет ни общества просто, ни того субъекта, который мог бы его политически организовывать из наличного «населения». То есть, нет изначального, первичного общества, «социального кристалла», как его ни называй — «элита», «истеблишмент» (как на Западе), Партия (как прежде в России) или что-то иное, но в том же духе.

А что есть?
Во-первых, есть «население». Тут нет вопроса.
Во-вторых, есть над ним чиновничество — сверху донизу, снизу доверху. Именно так — «сверху» и «доверху».

Недаром «сам президент РФ» (Путин) и по биографии своей чиновник, и политиком себя точно не считал и не считает — о том он и сам говорил, и о политике и политиках отзывался с плохо скрытой иронией.
Недаром он и именовал себя, и понимал себя именно чиновником — «высшим чиновником», понятно.

Отступ. 1.
Известно, что когда случилась катастрофа с подлодкой «Курск», то журналисты стали атаковать Путина вопросами, почему он не прервал свой отпуск в Сочи, почему продолжал отдыхать, почему не приехал на место катастрофы, и т. д.
А он, там же, в Сочи, ответил в том духе, что не было-де смысла этого делать — там, мол, были специалисты, они делали свое дело, а когда в такой ситуации к ним приезжает «высший чиновник», то ничего, мол, хорошего из этого не выходит — он только мешается да зря людей дергает.
Так он себя и назвал — «чиновник». Только, понятно, «высший». Но — «чиновник».

Кстати, он же, дал себе (своему статусу) и другое определение-толкование, который объективно сводится всё к тому же «чиновнику».
Так, когда проводилась всероссийская перепись населения, он, как одна из единиц этого населения, дал себе такое определение. Отвечая на вопрос о роде занятий, он назвал себя «менеджером», дело которого — «оказывать услуги населению».

А что такое вообще этот самый «менеджер», по сути своей рабочей?
Это, по словарю, «управляющий», тот самый наемный работник, которого хозяин нанимает для исполнения известных административных функций.
То есть, это — всего лишь приказчик, исполнитель, функционер, слуга хозяйский, по сути, тот же самый чиновник.

Итак, есть чиновники — есть чиновничество, играющее роль государства.
Ибо в отсутствие общества и его ответственного меньшинства («примерного меньшинства»), равно как и иных «политических организаторов» общества, иначе быть не может.
Вот так (в первом приближении) и можно было бы назвать то государство, которое в России есть — чиновничество.
Можно было бы.

3.
Но всё-таки это слово — малО, недостаточно, невыразительно и даже ложно.
Ведь чиновничество есть везде — и в Африке, и в Америке, и в Европе, и в России. А русское (российское) чиновничество — совершено особый случай.
Ведь это чиновничество, как та киплинговская кошка, «гуляет само по себе» — хозяина (общества, Партии, собственно государства) у этих слуг нет.
Оно, это чиновничество, само себе государство.
Ведь мы тут имеем дело с совершенно уникальным (в русской истории, ибо в Африке нечто подобное есть тоже) чиновничеством — вольным, бесконтрольным, суверенным, бесхозным.

Значит, нужно для него своё, особое и чисто русское слово (ведь мы имеем дело с чисто русской реалией). Это нужно хотя бы для того, чтобы, скажем, не путать наше чиновничество с чиновничеством финским, немецким или шведским.
Ибо тут же есть разница.
И принципиальная — не по самой сути, но по способу своего существования.
Там оно — под контролем общества и его сил, в первую голову, конечно, «элиты».
Тут оно — само по себе, вольное и суверенное.

Тут оно подобно Орде со своим «вольным царем» (как писали русские летописцы) — «вольным» в том смысле, что он волен делать всё, что его левая нога захочет, всё — в его воле.
Тут оно подобно Орде, взявшей Русь в конном строю.
С той лишь, понятно, разницей, что и ордынцы — свои в доску, те же «россияне», плоть от плоти народной, да и строй тут не коней, но кресел, пирамидальным образом устроенных, вплоть до кремлевской ёлки и «конфеты из Кремля» (Медведев).

Опять же, мы тут имеем дело не с механическим набором чиновников, их арифметической суммой, но с величиной интегрированной и особой структурой, у которой есть свой смысл, особый статус и особые интересы.
И своя роль — играть роль государства («настоящего государства»).

Словом, нужно особое слово, показывающее отличие нашего чиновничества от «ихнего».
Какое?

4.
А тут, собственно, и ничего придумывать не надо — надо только вспомнить старое слово, но сейчас почти забытое.

Отступ. 2.
Так, у русского писателя и этнографа XIX века Павла Мельникова-Печерского, много писавшего о русском старообрядчестве, есть книга «На горах». Там отшельник, правдоискатель и искатель «истинной веры» Герасим рассуждает таким образом об отношениях разных «вер» (никонианской веры и старообрядческой) в православии так: «Как же это?.. Поповщина, как и мы, зовет господствующую церковь отпавшею от истины, и все ее действия и чиновства считает безблагодатными, а сама священный чин от нее приемлет, а через него и всё освящение, все таинства» .

Вот — чиновство. Чем не слово?
Очень даже подходит.

Конечно, у Мельникова-Печерского, преимущественно в церковном контексте, но так это не беда. Это же прежде.
Тем более, что в современном украинском языке, где оно сохранилось, оно используется в административном смысле — как именование и «власти», и корпорации чиновников в целом. Так что вполне можно последовать этом украинскому примеру. Чего ж нет?
Тем более, что в малороссийском языке многие исконно русские слова сохранилось почти в первозданном виде и смысле. Всё-таки Киев, и Малая Русь вообще — колыбель русской культуры и государственности.
Так что, тут всё логично.

Итак, чиновство.
Очень даже подходит это слово к именованию русского (российского) чиновничества, играющего роль государства. Тем более, что оно ему тут созвучно, вплоть до рифмы (чиновство — государство), легко ложится и на ум, и на душу.

И, опять же, оно и весь смысл слова «чиновничество» в себя органично вбирает, работает как слово собирательное, по известной модели:
все крестьяне — это крестьянство,
все бояре — это боярство,
все дворяне — это дворянство,
а все чиновники — это, соответственно, чиновство.

Так что в этом слове — два угодья: представлена в нем и вся сумма чиновников, и их «структурность» и подчиненность, почти как в «настоящем государстве».
Одно слово — чиновство.
Так и нужно именовать — по факту — то «государство», которое в России есть.
Не государство, а чиновство. Именно. «Слово найденo».

5.
И чем еще хорошо такое именование этого «государства»?
А как раз тем, чем хорошо всякое точное имя для предмета, которое оно обозначает. Ведь известно, вещь, правильно названная, есть вещь, правильно понятая.
А коли на понимается верно, то и многие «непонятки» исчезают — сами собою, по факту этого слова-понятия (на то оно и «понятие», что почти равно «пониманию»), как исчезают и многие вопросы, которые обычно вызывает наличное русского (российское ) «государство».

А тут — какие могут быть вопросы?
Никакие.
Ведь сказано же — чиновство.
И это есть уже само по себе одно боьше объяснение, один и простой ответ на многие и «сложные» вопросы.

Например, вот обычный и частый вопрос, который многие слышали прежде и слышат поныне (и произносится он крайне обиженным тоном): «Ну, почему, почему у нас государство такое?».

А нет тут никакого вопроса.
Потому что это «государство» — такое, каким в наличных условиях оно не быть просто не может.
А быть оно может только таким.
Ведь известно: всё логичнее действительно, а всё действительное — логично.
Потому и вопросов тут просто никаких не должно быть.
Одна логика.

Потому что это — не государство. Ни буквальное (царство с царем-государем во главе), ни условное (ну, называется просто так), ни условно-мечтательное («как в Европе»), ни «партийное», каким оно было при «советской власти», то есть, власти Партии.

Теперь оно — просто никакое.
В том смысле, что оно — не государство вовсе, а просто чиновство как совершенно особый феномен, равный которому можно найти отчасти только в Африке (не считая бывших союзных республик, конечно).

Теперь оно — просто чиновство.
А каким оно может быть? Только таким. И никаким иным.
Что такое чиновники вообще — известно всем с незапамятных времен.
Что такое бесхозные чиновники, сбившееся в свою особую структуру — чиновство, это все если не знают, то прекрасно чувствуют-ощущают, ибо это чиновство дано русским людям в известных и разнообразных ощущениях.
Они-то как раз и порождают различные недоуменные вопросы.

А на эти вопросы ответ известен: чиновство.
И этим всё сказано.

Отступ. 3. НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ РОССИИ КАК ПРИМЕР ЧИНОВСТВА И НЕ-ГОСУДАРСТВА
В самом деле, можно долго и умозрительно рассуждать о чиновстве, государстве (настоящем) и их отличиях.
А можно посмотреть проще — просто посмотреть на русскую новейшую историю, то есть, на то, что было вчера, на то, что длится и сегодня.
Что это, как не один большой пример к разговору?
Именно он.

Довольно вспомнить, что было в пресловутые 90-е годы, на руинах бывшего советского (Партийного) государства. Тогда чиновство — было: появился «президент РФ», «мэрии» и всевозможные «администрации». Чиновники — были.

А было ли государство — то, настоящее?
А его — не было, конечно. Ибо откуда ему было взяться?
Чиновники государству (настоящему) вовсе не равны.

Недаром пресловутые «реформы» вовсе не были делом этого отсутствующего государства.
Недаром ими Россия обязана опекунам российского чиновства — американскому «Институту международного развития» (IID) и МВФ. Их указания становились «указами президента РФ» и «постановлениями правительства РФ», а их разработки — «законами РФ».
И тут нет даже никакой тайны. Всё это наглядно видно из переписки между чиновниками РФ и их иностранными опекунами. Подроб. см. дополнение «Не допустим оранжевой революции» (ложь оранжевая) .

Недаром главное впечатление, которые люди вынесли из той эпохи, они выражают такими расхожими фразами: «бардак», «беспредел», «тогда можно было делать всё» и т. д. И последняя фраза тут вовсе не гимн свободе, но тихий вопль ужаса, ибо «можно было делать всё» с рядовым человеком и со всей Россией в целом.
Именно всё.
Тогда пассажирам метро можно было мочиться прямо в сугробы у станций метро, а адмиралам флота — торговать военными кораблями себе на пользу, а госчиновникам — объективными интересами страны. И при этом вольно смеяться над ними как над дурным пережитком «ужасного тоталитарного режима». И при этом же разнообразно обогащаться самим и делать миллиардерами своих родственников, знакомых и друзей.
И т. д. и т. п.

Чиновники именно что «гуляли» — почти так, как как «гуляли» бы победившие пугачевцы.
И «гуляли» именно, как кошки, «сами по себе» — вольно.
Тут всё известно, а многие многое помнят и по своему личному опыту, и по своим личным ощущениям.

А что сейчас?
Конечно, сейчас «бардака» стало меньше — внешне.

Но вовсе не потому, что «Путин восстановил государство», ибо его как не было, так и нет.
А потому, что Путин просто «построил» своих чиновников, чтобы не было прежнего чиновного буйства, когда отдельные князьки и царьки говорили о независимости своих улусов и «уральских республик».

И это всё, что он сделал — просто заставил чиновников слушаться себя, хотя бы в минимальной степени, без «самостийности». «Он уважать себя заставил, и лучше поступить не мог». Именно: не мог. Ибо это было всё, что он мог сделать.

А государства, как известно, и восстанавливаются, и создаются заново (как в нашем случае) совсем иначе. И это было бы слишком просто, если бы смена одного чиновника (Ельцина) на другого (Путина) была равнозначной восстановлению государства.
Не говоря уж об его создании.
Это было бы и вовсе — не «слишком просто», а просто смешно.

Иными словами, Путин только победил «смуту в Орде», не допустил её раздела на малые чиновные «орды» и «подписал» на единство даже «орду чеченскую».

Но орда есть орда. Sometimes a banana is just a banana. Pas plus.
А собственно государства, конечно, как не было, так и нет. Подроб. см. дополнение «Путин восстановил государство» (ложь «государственническая») .

Поэтому в России по-прежнему можно всё. Что и нашло своё отражение в другой расхожей фразе: «Что хотят, то и делают». Именно.
А как иначе? Кто «им» помешает?
Никто. И мешать — некому, и стыдиться — некого.
Ведь нет в России ни общества, ни его «элиты». Пусто в доме.

Потому можно по-прежнему делать всё — хоть обогащаться разово и многомиллиардно (см. сделку «Абрамович-Путин» по поводу «Сибнефти»), хоть отдавать часть общей казны своим друзьям в личное пользование — «по знакомству» (см. историю отношений Газпрома и банка «Россия»), хоть создавать заведомо провокаторские «партии», хоть публично плясать в присядку, сняв штаны и помахивая трусами над головою.
Можно говорить и делать вредное, нелепое, стыдное и глупое.

Можно делать всё.
И можно при сём быть твердо уверенным, что всегда найдутся «политологи» и правильная общественность которые, заглядывая публике в глаза, объяснят ей, что так-то как раз и «достойно есть», и правильно, и патриотично, и очень даже для здоровья полезно. И даже «что-то героическое в этом есть».

Но.
Но с той лишь теперь разницей, что ныне нужно на эти действия заручиться либо разрешением «высшего чиновника», либо хотя бы его «непротивлением».
В этом вся и разница. «Беспредел», но — по разрешению.
Но беспредел, конечно. Кто бы спорил.

И это «разрешенный беспредел» есть сам по себе ответ на многие вопросы многих людей: как же, мол, так — «государство усилилось», а коррупции и чиновного беспредела стало больше?
Где логика?

А она как раз здесь, и здесь всё в высшей степени логично: ведь усилилось именно чиновство, но никак не само (отсутствующее) государство.
А «беспредел» и коррупция для бесхозного чиноства — не отступления от его правил, но суть именно его правила и его способы существования. Подробнее см. (Часть 8 глава 2. Как понять фразу «коррупция в России стала государствообразующим фактором»).
А чиновство государству вовсе не равно, и наоборот.
О чем и речь.

Да, это близко, да, эти понятия накладываются друг на друга (государство подразумевает чиновничество, порождает его и пр.), но краями и отчасти.
Такое бывает, как, скажем, в случае понятий «искусство» и «культура».
Это близко? Близко. Это одно и то же? Нет, ничуть. Это — разные вещи.

Так и с государством и с чиновничеством.
Близость и взаимоналожение этих понятий вовсе не мешает им быть разными понятиями, обозначающими разные вещи.
Это тот самый случай, когда вещи не совпадают, но «расходятся краями».
О чем и речь.

6.
P. S.
И опять об «исправлении имен» и именах исправленных.
Конечно, и само это имя (чиновство) и можно, и нужно уточнить — применительно к высшему чиновству.
Хотя бы потому, что тут, в случае суверенного высшего чиновства, само слово «чиновник» уже теряет свой смысл.
Он ведь всегда при ком-то, как слуга при хозяине. А тут он — при ком?

Тем более, это «исправление имен» просто не нельзя не сделать, если говорить о том «общественном строе», который установился в России. Ведь это чиновство не просто сидит в пирамиде своих кресел, но и властвует, и владеет — всем, что под ним находится.
Конечно, это высшее чиновство («власть» и пр.) можно и нужно — для пущей точности — назвать иначе и точнее.
Конечно.

Но это — далее.
А пока так, по факту отсутствия и наличия — просто чиновство.