От автора  |   Досье  |   Комментарии

http://www.vetzvonok.ru/ обследование сердца собакам и кошкам заболевания сердца.

ЧАСТЬ 11. Кто виноват?
Глава 1. О виноватых и нет

1.
Вопрос этот, конечно, довольно глупый, ибо бессмысленный.
И потому, что ответ тут самоочевиден.
И потому, что порожден он именно русским массовым сознанием.

А что характерно для такого сознания, помимо всего прочего?
А для него характерна не только «интеллектуальная пошлость», но и такая же «простота», когда толком не понятой проблеме предлагается — «для ясности» — очень «простое» решение. И эта «простота решения» тут есть, понятно, никакое не решение, но способ существования всё того же непонимания существа проблемы, которая тут таким образом «решается».

И сам этот вопрос «Кто виноват?» — такой «философский», такой «вечный русский вопрос» (соответственно, вопрос неотвечаемый) — есть классический пример того, как массовое сознание толкует сложные вопросы бытия. И толкует их именно что «просто».

Примерно так же просто, как решал «сложные вопросы жизни» тот герой-красноармеец у одного советского писателя. Тот, что в Гражданскую немало порубал всяких «беляков» и прочей «контры», и, притомившись от рубки, сел однажды приятным летним вечером на берег речки и стал думать, «кого б еще убить», чтобы жизнь в стране еще краше стала.

Вот и тут — та же самая история: вопрос поставлено массово, «интеллектуально пошло», с истинно красноармейской простой: «Кто виноват?». С кого, соответственно, взыскать, что жизнь такая», и кого, соответственно же, наказать, чтобы она более «такою» не была.
Ну, как на такие вопросы отвечать?

А ведь этим вопросом порой задаются самые серьезные люди самым серьезным же образом. Бо то есть «вопрос философский». Как же, «кто виноват?» и всё такое.

2.
И, всё-таки, сказано же: нет глупых вопросов — есть глупые ответы.
То есть, отвечать должно на всякие вопросы.
Итак, «кто» есть та вражина, по причине которой в России «жизнь такая» (известно какая)?
А отвечать на этот вопрос можно по разному, ибо он на зада н руско языке, а тот — не только велик и могуч, но и (что тут главное) многозначащ. Как, например, это самое слово «виноват».
Именно. Ведь у этого «виноват» есть совершенно разные, не связанные межу собою смыслы.

Например, вопрос: «Почему вы не пошли на рыбалку?»
Ответ: «А погода виновата. Испортилась. Вот и не пошли».
Здесь это «виновата» означает только причину (или причинность), и ничего более: то есть, плохая погода есть причина того, что мы с Юркой не пошли на рыбалку.

И вот такой, например, вопрос: «Почему вокруг урны «бычки» набросаны?».
Ответ: «А Юрка тут сидел, курил. Он и набросал. Он тут виноват».
Здесь это «виноват» использовано в своем прямом смысле, указывает на вину в нарушении известного правила — на виноватость, и имеет сугубо моральный смысл. То есть, знал ведь человек, что окурки в урну кидать надо, мог вполне туда кинуть (докинуть), кабы захотел, а вот — бросал абы как. Намусорил, словом. И он тут, конечно, сильно виноват. И самым очевидным образом. Где «бычки», а где урна.
Конечно, виноват. Не вопрос.

3.
Итак, если говорить о причине того, что русская жизнь такая, то кто тут виноват?
Ответ очевиден.

Во-первых, жизнь в России такая оттого, что в ней «элиты» нет, нет того Общества (Малого общества), которое взяло бы на себя ответственность за свою страну.

Во-вторых, ладно бы Общества нет («элиты»), ладно бы в стране один «народ» (массы) остался. Ладно бы.
Так беда ведь в том, что есть у этого «народа» (масс) известные особенности, которые мешают хоть как-то этот «элитный» недостаток компенсировать. Ничего не получается у «народа» ни с созданием какого-либо заменителя этой «элиты» (скажем, правящей партии), ни с каким либо иным способом решения этой проблемы. Никак не получается.

Тем более, что решать её он вовсе и не думает.
Тем более, что он и знать-то не знает, что надо эту самую проблему решать. Тем более не знает он, как это делать.

А причиной тому (заметим, причиной) — известные «русские народные» особенности, особенности русских масс. Это и «бесхозяйственность (подроб. см. глава «Бесхозяйственность»), то есть, нежелание (и неумение) стать своей стране хозяином и устроить в ней себе такую жизнь, какая нравится. Это и асоциальность (подроб. см. Асоциальность), то есть, нежелание (и неумение) составить из «господ», теоретически могущих таковым хозяином стать, коллективный субъект такого вот хозяйствания. Потому как в одиночку никто своей стране хозяином стать не может.

И эти особенности, как и эта «бесхозяйственность», так и «асоциальность» (неумение составить общественную силу — пресловутое и трижды клятое неумение «объединиться») тут понятным образом между собою связаны и взаимообусловлены. Ну да, что бы стать хозяином, надо «объединиться», а чтобы возникло желание «объединиться», нужен мотив — желание стать хозяином. И т. д. — по кругу.

А когда нет ни того желания, ни другого, то есть то, что есть.
А есть в России «жизнь такая». Та самая, виновников «таковости» которой эти самые массы годами неустанно ищут.

А искать тут никого не надо. Рукавицы, которые ищут,  — за поясом, очки — на лбу, и всё, что нужно сделать, дабы их найти, надо просто подойти к зеркалу.
Там найдется всё — и рукавицы, и очки, и тот, «кто виноват».

То есть, кто виноват, что у русских «элиты» (Общества) нет, а они никак эту проблему решить не могут?
А они и виноваты. Более некому. Кому же еще-то?
Именно что некому.
Ни ЦРУ, ни Моссад, ни «америкосы», ни пресловутые «евреи» к русским не нанимались и наниматься не думают, дабы их проблемы решать. Самим всё делать надобно, а у самих всё как-то никак не получается. «Вот вы, Иван Иваныч, и виноваты-с… ».

В самом–то деле: страна под иностранной оккупацией не находится, высадки марсиан в ней не было — она свободна, и её «население» — теоретически — может свободно же решать свои проблемы. И даже «власть», будь она трижды зловредна и злонамеренна, никак этому благородному занятию помешать не в силах.

Ну, как, в самом деле, она может (если захочет) помешать людям создать своё Общество?
То есть, помешать им говорить друг с другом, договариваться-перезваниваться, встречаться-общаться и взаимодействовать ко взаимной пользе и не нарушая никаких законов?
Трудно представить себе такую «власть», которая «президентским» указом запретит людям разговаривать друг с другом.
Словом, ответ таков: никак.

И ответ, который вытекает из ответа предыдущего: виноваты все. И в том, что русская жизнь «такая», и в том, что «вот всё у нас так».
То есть, что тут есть причина «такой» жизни?

Сами же русские и есть.
Они и «виноваты», они сами своему горю и причинны. Более — некому.

Отступ. 1.
И даже если сделать уступку политическому фольклору, даже если допустить, что не они виноваты, а кто-то другой, тот, кто «мешает» им сделать то, что сделать нужно и можно (устроить себе у себя дома, в России, такую жизнь, какая нравится), то и в этом случае, после ряда нехитрых умозаключений, мы, с непреложностью физического закона, придем всё к тому же выводу: сами русские и виноваты, сами они своей беде причинны.

Ибо никто русскую жизнь, кроме русских, не живет.
Подобно тому, как всякий человек сам живет свою жизнь, так и русские свою жизнь живут сами же. Сами.
И в том, что она «такая», виноваты только они. И тут всё именно очевидно (прим. 1).

Забавное, всё-таки, дело: простая (до изумления, до пошлости) мысль, а вот, ведь — приходится её всерьез разбирать, приходится её доказывать.
Забавно.

4.
Это «виноваты все» тут неизбежно, если толковать тут «вину» как причину.
А если вспомнить о втором, моральном значении этого слова — вине как виноватости?

Скажем, знает человек, как надо поступать, скажем, может человек поступать, как надо, а не поступает, делает иначе, то кто виноват в этом случае?
Ясно, что в случае этого человека виноват он, этот самый условный человек.

А в случае «народа» — кто виноват?
А вот в этом случае виноват никто — никто не виноват. И тут «одна вина» (вина как причинность) логичным образом смыкается «другой виною» (виной как виноватостью — неделанием того, что делать можно и должно). Это ведь обычная история, известная и по житейской практике: когда виноваты все, то, как правило, никто не виноват конкретно.
То есть, не виноват вообще никто.

И тут для этого «никто» есть все основания, и они очевидны.
Ведь что такое эти «все», как и этот «народ»?
Это — массы.
А они тем и отличаются от не масс, от «лучших» (Ортега-и-Гассет), что они и асоциальны, и «интеллектуально пошлы» (скажем, извращенно «элиту» понимают — это–де «властные, это-де богатые и т. п., да и с пониманием сущности государства у них известные проблемы). Словом, собственно Общества они составить не могут.
И потому, что они просто не знают, что это такое, и потому, что они не могут этого сделать, даже если б знали — в силу своих известных качеств.

Так какая тут у них вина, коли они объективно и физически не могут сделать того, в чем их обвиняют?
Никакая.
Они тут именно невиновные, именно без вины виноватые.

5.
Потому ответ на это вопрос — простой, хотя и выглядящий парадоксально, а именно: виноваты все, и не виноват никто.

В самом деле, как винить человека за то, что он не делает того, что делать должно, если он просто не знает, что это делать надо, если он просто не знает, как именно это делать?
Никак его за то винить невозможно.
Потому так и выходит: виноваты все и не виноват никто.

Получается бессмысленность?
Так о том и речь.
О том, что этот и «философский», и «вечный» русский вопрос лишен всякого смысла.
О том и речь.

О том, что виновато (причинно), есть смысл говорить.
А о том, кто...
Пустое. Предмет занятий праздного (или массового) ума.

И, кстати, то, что этим вопросом занимаются многие и всерьез, как раз показывает, сколь велико в России влияние именно масс, показывает, кто собственно балуется такого рода «философией».
И то — массы ведь не просто товары потребляют, они еще непрочь и пофилософствовать, когда есть к тому настроение. Когда рыбалка, когда выпит «стаканчик», когда удалось таки дозвониться на радио «Эхо Москвы».
Чего ж нет-то?

6.
P. S.
Да, вот еще что.
Конечно же, предвосхищая возможные недоуменные вопросы, равно как и подсознательно возникающее тут у многих чувство неудовлетворенности (недосказанности, не проясненности и пр.), конечно же, тут надо непременно оговориться.
Надо непременно сказать следующее: отсутствие ответа на «великий философский» вопрос на Руси «Кто виноват?», вовсе не значит, что нет и другого ответа на другой, не менее, «философский» вопрос, а именно «Что делать?».
Вовсе это не значит.
И совершенно логичным образом это не значит.
И было бы даже очень странно, если б тут это что-то значило.

Иначе бы нам и впрямь пришлось и согласиться бы с тем литературным красноармейцем, и уподобиться ему: надо-де найти «виноватого» и «наказать» его. Вот–де только с ним (ними) разберемся, уберем его (их) из нашей жизни, так она сразу и прекрасной станет.
Это так?

Это было бы слишком просто, кабы это было действительно так.
Но всё не так — всё иначе.

«Что делать» вовсе не равно чьему-то «наказанию».
«Что делать» равно тому, чем оно и должно быть равно — вполне конкретному деланию.
Даже так, иначе скажем, «что делать» тут равно просто некоторой работе. Не бог весть какой, но всё-таки.
А работа и «наказание» кого-то неизвестно за что — это разные вещи.

*
ПРИМЕЧАНИЕ
Прим. 1.
Известно, существует немало русских людей, которые давно и привычно отказывают и самим себе, и прочим русским людям в субъектности. Они рассматривают русских лишь как пассивный объект чьих-либо воздействий, влияний и манипуляций — как вечную жертву.
Мол, не мы тут виноваты, а другие — те, кто русских «обманывает», «спаивает», «дурит», «ведет не туда», «не дает объединиться», «устраивает нам такую жизнь», и т. д.

(Характерно, это манера понимать самих себя особенно свойственна так называемым «патриотическим кругам». Видимо, потому что русское массовое сознание там представлено в своем почти чистом, идеальном виде).

Но даже если подходить к проблеме с такого, кривого бока, всё едино получается, что виноваты (причинны своим бедам) сами же русские.
В самом–то деле, ведь что по этой же логике получается?

Получается, что большой народ позволяет себя обманывать какому-то чужому «малому» народу или неким злодеям-одиночкам.
Спрашивается, кто тут виноват, что великий народ такой доверчивый, то есть, глупый?
Спрашивается, кто виноват в том, что он не сам устраивает себе такую жизнь, какая ему нравится, а допускает такое положение дел, когда эту жизнь ему устраивает кто-то другой? Ведь он жалуется на то, что это «они» устроили ему «такую жизнь»?
Почему он не устроит себе свою же жизнь сам — такую, какую захочет?

Опять тот же самый ответ и выходит. Не может или не хочет. Тем и виноват. В смысле: сам такой своей жизни причина.
Он сам причина того, что стал объектным народом, а не субъектным.