Вадим
Васильевич
ОГЛАВЛЕНИЕ
Часть Почему в РФ такое государство?
Глава 1. Государство, которое не государство
1.
Понятно, что у русских людей немало претензий к своему «государству» — «власти» вообще и лично «президенту РФ» как живому, воплощенному «государству».
И понятно, почему. Отступ. 1. Так вот ведь в чем беда: даже совсем простые — до смешного — задачи всё никак не решаются «почему-то». Какие это задачи?
Скажем, упорядочивание работы пунктов приема металлолома так, чтобы бомжи годами не сдавали туда части инфрастуктуры страны (снятые электропровода, части электрохозяйства железных дорог и прочее).
Скажем, элементарные санитарно-гигиенические меры, не допускающие эпидемий и прочего. А вот, оказывается, выслать нельзя.
Оно–де делает много такого, что не надо бы делать настоящему государству.
Оно-де многое делает не так, как надо бы делать настоящему государству.
Оно-де многого не делает вовсе, что должно бы делать настоящему государству.
И, главное, не видно воли к этому самому деланию, которое порой и срочно, и совершенно очевидно.
В самом деле, тут просто до обидного доходит.
Ну, ладно, скажем, большая задача, которая годами не выходит у «государства», вроде, создания современной армии в России. Не «забота об армии» (вроде повышения окладов или покупки для ВВС 3 самолетов за целых 7 лет), но собственно создание армии.
Например, 15 января 2007 года ТВ показало чиновника правительства Москвы Алексея Александрова. Он пожаловался, что вот, мол, годами приезжают к нам (преимущественно, понятно, в Москву) гастарбайтеры из Азии. И всё бы ничего. Да вот ведь какая незадача: среди приезжих встречаются больные сифилисом, СПИДом, туберкулезом, проказой и т. д. И, по-хорошему бы, их надо срочно высылать из России (в смысле, из Москвы) на Родину.
Ибо нет к тому соответствующего закона, механизма, процедуры, денег и пр.
Годами нет.
И, годами же, соответственно, длится такая «неблагополучная ситуация в этой сфере».
Отсюда и претензии к государству.
Это-де и «беззаконное» государства (что, вообще-то, странно для всякого государства — оно не может существовать без своих законов и их соблюдения).
Это–де и «криминальное» государство (что совсем уж странно, ибо тогда надо предположить, что государство и преступники в нем — это одно и то же).
Это-де и «бандитское» государство, соответственно.
Это-де и «бессильное» государствао (не может защитить своего гражданина, настоять на выполнении своего же закона).
Это-де и «беспредельное» государство (само может очень сильно «зачморить» своего беззащитного гражданина).
И т. д. и т. п.
Словом, «это уж антигосударство какое-то», как в досаде выдыхают некоторые его «ругатели», имея в виду и деяния этого государства, и его особенности.
И тем больше мотивов у вопроса, который посещает многих: «Да что же это вообще за государство такое»?
Или так: почему «это государство» — такое?
2.
Можно, конечно, долго отвечать на это вопрос, перебирая все известные на него ответы, тем более, что сделать это нетрудно — сказано на эту тему уже немало.
Только и в этом случае эти ответы ответами не будут, потому все они опять сведутся к описанию странностей этого самого государства.
Как быть?
Лучше всё-таки поступить иначе.
Лучше признать саму реальность.
Лучше поступить по факту: признать, что «это государство» — собственно государством не является.
И тогда, понятно, многие вопросы отпадут сами собою.
Тогда вопросы станут просто дополнительными аргументами в пользу именно такой констатации — это «государство», которое не государство.
3.
И дело тут вовсе не в том, что государство — «плохое». Ну, до такой степени плохое, что его нет — ну, или почти нет. Нечто подобное происходит тогда, например, когда жена говорит мужу: «Нет у меня мужа!» лишь потому, что он «плохой» и не может (не хочет, ленится) вбить пресловутый гвоздь в стену.
Но речь тут — совсем о другом.
Дело в том, что «плохая» собака может быть сколь угодно плохой, но она от того плохой кошкой не станет.
Никак. Как и «плохая» кошка, соответственно, не станет плохой собакой.
И понятно, почему.
Потому что это — «животные разной породы».
Так и здесь: речь идет о «животных разной породы», когда одно из них люди путают с другим. Притом, и то, и другое они именуют одинаково — по имени третьего животного, которое давным-давно уже скончалось.
То есть, именуются оба они и одинаково, и ложно.
Притом, что своих имен, чтоб каждому — своё, у них нет.
Отсюда и «непонятки».
Именно так.
Ведь русский социально-политический язык — крайне беден. И в нем даже буквально нет слов — и для того, что есть и называется государством, и для того, чего в России нет и что (в силу этой языковой нищеты) называется государством тоже.
Немудрено, что отсюда «непонятки».
Потому лучше на время отойти от слов вообще (этих лингвистических сусаниных) и рассмотреть ситуацию по факту.
Хотя и тут без предварительного разбирательства со словами, хотя бы и в первом приближении, не обойтись, конечно.
4.
В самом деле, ведь что такое государство вообще?
Массовое мнение, как водится, трактует этот темный предмет просто: а вот эти чиновники — это самое государство и есть.
Ну, не мы же — государство-то это «дебильное» («криминальное», «воровское» и пр., и пр.)?
Знамо дело, не мы. Они.
Значит, государство — это вся чиновничья пирамида и есть, от клерка в жилконторе до «президента РФ». Это и есть государство. Дело ясное.
Но разве это так?
Нет, конечно, не так. И ясно, почему.
Вот одно из возможных тут «потому что». И самое простое, и самое очевидное.
Потому что наличие на данной территории чиновников вовсе не означает наличие там собственно государства.
Потому что, скажем, могут быть колониальные чиновники, но их управление подвластной территорией и населением на ней вовсе не делает последнее государством.
Потому что, скажем, могут быть оккупационные чиновники, но их управление завоеванной территорией и населением на ней также никак не делает последнее государством.
Более того, у некоторых народов могут быть свои, «родные», того же этноса чиновники, но они этим этносом никак не контролируются и правят им так, как им заблагорассудится. Отступ. 2.
Скажем, почти так (что давно уже подметили многие прозорливцы), как это делали бы те же оккупационные или колониальные чиновники.
Недаром же родилось в русском политфольклоре такое выражение, как «оккупационный режим» (Ельцина), «Вашингтонский обком» и прочее. Тем более, что были к таким обзывалкам немалые основания по факту же.
Недаром, что многие носители этого политфольклора всех нелюбимых ими чиновников неизменно трактуют «евреями», вовсе притом не интересуясь их фактической биографией и происхождением.
Да оно тут и неважно, ибо «еврей» тут — просто воплощенный символ чужого. Или превращенная форма колонизатора: мол, он тут напакостит, наворует, а потом уедет к себе, в Израиль проедать наши денежки. Как тот же, скажем, Невзлин, изрядно поддразнивший широкую публику в своё время заявлением, что большая часть ЮКОСовских денег надежно спрятана. И он буквально так и сказал (как проговорился), сказал очень ожидаемо, очень узнаваемо — были в его фразе и «денежки», и «надежно спрятаны». Что совсем уж добило политфольклористов из толщи народной. «Ну?! А мы что говорили?!...».
Так что, понятно, что этническое единство народа и «власти» не делает последнюю полноценным, настоящим государством.
Вывод?
Очевиден: государство вовсе не есть сумма местных чиновников.
Государство — это всё-таки нечто другое.
Что?
5.
А тут мудрить не надо. Довольно посмотреть словари. Там, понятно, много разных определений государства (от классических до советско-марксистских).
Но есть смысл обратить на тот элемент, которые повторяется везде и всюду, как главная характеристика этого самого государства.
А этот элемент звучит просто: государство — это «политически организованное общество» .
И этот элемент определения стоит самого определения, он сам по себе определение.
И, тем не менее, уточним. Что это такое — «политически организованное общество»?
А тут есть два основания говорить о таком обществе, а него, соответственно, две его ипостаси.
Во-первых, это общество, которые было организовано его ответственным меньшинством (тем самым, что иногда называют «настоящей элитой»).
Отступ. 3.
Не путать с той «элитой», как в России именуют просто чиновников, просто потому, что они правят страной и контролируют свой «население».
Подробнее см. дополнение «Такая уж у нас элита…» (ложь элитная)
Во-вторых, это то общество, которое само организует тот, условно, «общественный комитет», который и ведает делами общества, и помогает ему в достижении его целей, и решает его проблем, и реализует его интересы.
Что это такое тут этот «комитет»?
Это — самая видимая часть государства (как у айсберга — верхушка), то есть, та административная или государственная машина (глава государства, правительство, министерства, ведомства, службы и пр.), которая в массовом понимании и считается «государством», которая в быту обычно так и зовется.
Но, всё-таки, это «комитет», создаваемый обществом, вовсе не равен ни самому обществу («политически организованному»), ни самому, соответственно, государству.
Оно — больше этого «комитета», потому что без общества государства не бывает.
Диктатура, тирания, сатрапия, «режим», олигархия и т. д. — бывает.
А того, «правильного» или «настоящего» государства, что равно «политически организованному обществу», не бывает.
И что еще тут важно отметить (особо в свете разговора про чиновников)?
А то, что это «общественный комитет» не только создается обществом, не только он создается им в своих интересах, но он этим самым обществом (и «элитой» тоже) контролируется.
Этот контроль тут — принципиален.
А иначе — зачем этот самый комитет себе создавать?
6.
Соответственно, вопрос: а есть ли в России это самое — «настоящее государство»?
Даже так скажем, для пущей ясности: а есть ли в России хотя бы этот самый «общественный комитет», созданный и контролируемый обществом?
Вопрос уже выглядит риторически.
Почему?
Почему что чиновники — есть. Это точно.
А откуда взяться этому «общественному комитету»?
Неоткуда, потому что создавать его просто некому: в России нет ни общества, ни образующей его «элиты» («ответственного «примерного меньшинства»).
Некому его, соответственно, его контролировать.
Некому, тем более, контролировать и наличных чиновников. Они контролируют себя сами — верхние нижних, самый высший — всех.
Отступ. 4. А почему страна всякий раз «разная»? А какое отношение имели к тому «общество», то есть, «население»?
Ситуация с контролем у нас строго обратная: «государство» (скажем так) контролирует «общество», а никак не наоборот. Сколько раз «дорогие россияне» с завороженностью киплинговских бандар-логов выдыхали (устами своих журналистов): «Мы проснулись в другой стране?».
Много раз.
На то есть свои причины, и всё это, заметим, сугубо «государственные» причины.
То «государственные» люди решили произвести некие реформы, то они решили само «государство» упразднить, а на его месте учредить другое, то произошел в среде этих людей некий раздрай, то еще что. Мало ли что «у них там, наверху» случается.
Главное, что по итогам этих пертурбаций случается — «другая страна».
Ровным счетом никакого.
О том и речь.
7.
Вывод?
Всё тот же.
нет ни «государства в частности» — государства как «общественного комитета», созданного обществом и контролируемого им.
Нет ни «государства вообще» или «в принципе» как «политически организованного общества».
Нет его именно в принципе, как той политологической сущности, что «настоящим» или «правильным государством» именуется.
Недаром в России для такой сущности нет даже слова (что логично: нет реалии — нет и слова). И эта сущность именуется сказочным-средневековым анахронизмом — «государство». Что происходит от слова «государь» (царь, то есть) и изначально обозначало буквальное «государство», как владение царя-государя (царство, то есть).
Недаром, кстати, в «Толковом словаре живого великорусского языка» (1867 год) Владимира Даля есть только такое, «царское», значение слова государства — и никакого иного.
Так, он там пишет, что государство — это «царство, имперiя, королевство, земля, страна подъ управленiемъ государя».
И всё.
Выводы?
Собственно государства нет, тем более, не было его на Руси и прежде.
Буквальное царство-государство, конечно, было, «а так» — нет, конечно.
Собственно государства нет, а есть просто администрация РФ (прим. 1), большая чиновничья пирамида. Отступ. 5. Но никаких парадоксов. Мы ведь говорим о современном политологическом значении понятия «государство». Так откуда, тем более, ему было взяться раньше, коли его нет и сейчас? Вопрос: а что тогда было? До 1917 года в России, как известно, было буквальное государства с государем-императором наверху. Как известно же, императору Николаю Второму очень нравилось понимать себя так, как понимал себя царь московский в XVII веке. Недаром, когда он отказался играть роль такого «организатора» и отрекся от престола («как полк сдал», ехидно прокомментировал современник), то царская Россия рассыпалась вся, мгновенно и до последней «подробности».
Недаром Василий Розанов в 1918 году в своем «Апокалипсисе наших дней» (статья «Рассыпанное царство») писал так о случившимся: После 1917 года и до года 1991-го (даже до 1990-го — тогда отменили 6-ю статью Конституции СССР о руководящей роли партии), как известно, буквального государства не было (хотя его инерция была, конечно), «собственно государства» не было, тем более, а было то, что только и могло быть — «партийное государство» (party state).
И эта Партия (она была одна, потому и с большой буквы) была единственными организатором тогдашнего «советского общества» и единственным контролером тогдашнего «общественного комитета» (госмашины), который тут точнее будет назвать «партийным комитетом». Недаром, когда Партия кончилась (ибо её идеология умерла), так тут же кончилось и «советское общество» и «партийное государство» (лишь по обычаю-инерции называемого «советским»). И это было более чем естественно.
Недаром же композитор Георгий Свиридов написал в 1991 году те же (по смыслу) строки, что в начале века написал Василий Розанов, а именно: Вот это — всё то, что было прежде в России вместо собственно государства. А что сейчас? 2. Потому что самая суть его такова, какова есть — чиновничья. Недаром, кстати. Высшие чиновники РФ (Ельцин, Путин) так старательно избегают членства в тех политических партиях», которые для них (под них) создаются. Поддерживать их — поддерживают. А вот вступать — нет. (Наверное, самим противно в этой подделке числиться).
И «высший чиновник» не только не может играть роль политорганизатора», но им не хочет. Именно. Хотел бы, давно играл бы — ведь он всесилен административно, никто ему тут никак помешать не может. Потому что не хочет. Не говоря уж о том, что он и роль этого самого «общественного комитета» играть не хочет (прим. 2), какая уж тут политическая организация» чего-либо. Словом, играть роль» политорганизатора» он и не может, и не хочет, и всё тут вместе, «два в одном». А чиновники никакого сообщества — со своими моральными ценностями и правилами — не создают. Ведь каков главный, отличительный признак всякого чиновника, какова его «родовая черта»?
Известно: первым делом — минимизировать свою ответственность, бежать от неё, как черт от ладана. На то он и чиновник. Его задача: делать всё «от и до», «по инструкции», делать. Что «что скажут» ему «сверху». Он же — исполнитель, функционер, говоря по старинному, «приказчик» (человек, исполняющий приказы) и т. д. и т. п. А когда ему надо принимать решения самому, когда этому исполнителю надо работать еще и указателем» (играть роль государства как социальной сущности), то он просто теряется. Теряется причем часто просто в буквальном смысле — куда-то пропадает или откровенно делает из себя дурака, мол, «я не знал», «президента подставили» и пр., и пр. (прим. 3).
Какое уж тут «ответственное сообщество и какой уж тут политический организатор. * Например, как сейчас называются российские органы власти? Как в своё время советские газеты называли то опекаемое США государство, которое находилось в Южном Вьетнаме со столицей в Сайгоне (теперь Хошимин) и противостояла другому государству, «коммунистической» ДРВ, находившей в Северном Вьетнаме (столица — Ханой)? А всё это очень созвучно реалиям современной России (язык не обманешь). Как называется в РФ глава района? Как называется в РФ глава области? А этот список вопросов, кстати, можно продолжить. О том и речь: администрация и её администраторы — есть, а государства со внятной его структурой и соответствующими именованиями — нет. Конечно, всё это детали, мелочи, «капли». Конечно. Прим. 2. А как толковал тот же Путин свою роль и вообще роль своего «государства»? А что такое услуга? Какое отношение это имеет к служению (обществу, стране и пр.)? Получается, что чиновники (ложно называемые «государством») существуют со своим «населением» (ложно называемым «обществом) буквально параллельно. Как, скажем, существовала бы отдельно от «низовой» России новая Орда, какая-либо высшая каста или некий правящий «субэтнос» (этакие индийские брахманы).
А, кстати, с Ордой ведь так отчасти и было. Она поступала так потому, что она с Руси кормилась, получала с неё дань, которая заведомо превышала стоимость всех «услуг», оказанных Ордой своим русским подданным (буквально: людям под данью). А паразит просто обязан заботится о здоровье организма, с которого он кормится.
Прим. 3. НОВЕЙШАЯ РОССИЙСКАЯ ИСТОРИЯ КАК ИСТОРИЯ ПРОВОКАЦИЙ В одном случае, одного хитреца «заперли» на даче, другой сам туда уезжал, третий был вовсе неизвестно где. А их официальные и добровольные пропагандисты привычно причитали по итогам кризиса: «Президента опять подставили» («он не знал», «передоверился своим советникам», и пр. и пр.). То есть, все с удовольствием разыгрывали старинное русское площадное представление в лицах «Наивный, но добрый царь, и коварные бояре-подставляльщики». В другом случае, эти «лидеры» ничего не предпринимали, представляли или вещам совершаться самим, или действовать противнику, то есть, занимались буквальной провокацией. Но кто с них взыщет за всё это? И что такое этот выезд на белом коне, после того как все горшки разбиты другими? Недаром вся новейшая русская история есть не история осмысленных и заранее объявленных действий ответственных за них лиц, но именно история провокаций, ибо она развивалась a coups de provocations (сказали бы французы) или на «провокационном топливе», говоря фигурально.
Например. Именно провокация с ожидаемы результатом и последующим шоу, устроенным по её результатам («простите меня, вашего президента, что я не смог….» и пр., и пр.). Ельцин, может быть, и не знал известные некрасовские строки, а просто «проинтуичил» этот некрасовский мотив или кто-то подсказал ему (подвел к этому). Что такое эти «таинственные снайперы», которые стреляли в спину войскам, верным Ельцину, во время второго белодомовского штурма (уже реального) в 1993 году? Потому что это была именно провокация и с запланированным заранее итогом. И как понять торопливое замывание крови 1993 года, когда не было (и нет по сию пору) ни официального расследования этих событий, когда не было точной информации о погибших (с оглашением их имен), когда не было даже точной информации о месте их погребения? А понять её, опять же, легко, если назвать её по имени — ликвидация последствий провокации, её улик и торопливый уход от ответственности. Список этих провокаций можно длить долго, тем более, что при Путине он естественным образом продолжился. Как–никак на место Ельцина пришел профессиональный мастер «разводок» (что есть жаргонное именование всё той же провокации, хотя и «по-маленькому»). Были тут и соответствующие ужимки и прыжки, знаменующие всё то же бегство от ответственности. Почему были и есть все эти провокации?
А это разные вещи.
1.
Скажут, как это так — тысячелетняя России и «государства не было»?
На первый взгляд это звучит парадоксально.
Ясно, что неоткуда.
А было именно то, что было.
И он был единственным «политическим организатором» (объективно, конечно) и тогдашнего «общества» (населения российской империи), и тогдашнего условного «общественного комитета» (то есть, государственной машины — от премьера до городового).
«Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три. Даже «Новое Время» (газета. — В. А..) нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. И, собственно, подобного потрясения никогда не бывало, не исключая «Великого переселения народов». Там была — эпоха, «два или три века». Здесь — три дня, кажется, даже два. Не осталось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска. Что же осталось-то? Странным образом — буквально ничего».
В Конституции СССР о том было написано так — «руководящая и направляющая сила». И было хорошим интеллигентским тоном над этим иронизировать. А зря. Ибо именно так всё и было.
«Страна уничтожена, разгрызана на части. Все малые (а отчасти и большие народы) получают условную «независимость», безоружные, нищие, малообразованные. Остатки бывшей России будут управляться со стороны людьми, хорошо нам известными. Русский народ перестает существовать как целое, как нация. И это притом, что имели 6 лет назад относительно боеспособную армию, ядерное оружие, танки, авиацию и ракеты.
Как быстро все произошло. С какой быстротой оказалась завоевана «Великая» держава. Чудны дела твои, Господи».
Это было.
А собственно государства не было, как не было ни собственно общества, ни его собственно политического организатора.
То есть, не было «политически организованного общества».
Что или кто сейчас организует российское пространство и множество, когда нет ни Царя, ни Партии?
Ничто и никто.
Сейчас никакого политического организатора нет.
В самом деле, разве такую роль может играть «высший чиновник» (Путин о себе), он же «президент РФ»?
Нет, не может.
Ведь что такое чиновники вообще?
Известно. Это функционеры. Нанятые (друг другом) на время работники (объективные временщики), исполнители, то есть, слуги. И только.
Но никак не «указатели», никак не хозяева, никак не организаторы, никак не политики.
А вот — не играет.
К чему? Зачем?
Ему и так хорошо, да и интерес его вовсе не в «этой политике» (к которой он, кстати, относится с подчеркнутым презрением политического профана — так, как это делал Путин.
Тем более, кто им может быть, этим организатором?
А им может быть только ответственное меньшинство, его сообщество, которое и создает, и определяет всё — и общество, и его «комитет», и всё государство вкупе.
И только.
Никакой.
О чем и речь.
ПРИМЕЧАНИЯ
Прим. 1.
Недаром говорят, что в капле воды океан виден.
Так и тут: есть малые мелочи, в которых видны многие российские проблемы, в том числе и наличная русская (российская) безгосударственность.
Очень характерно.
Их привычные уже именования типичны не для собственно государства, но для территории, подопечной ООН, или некого полуколониального образования, которое существует лишь благодаря усилиям некого сильного государства-соседа.
Желая подчеркнуть и условность этой южно-вьетнамской государственности, и полуколониальный характер такого «государства», они его так и называли — «администрация Южного Вьетнама», «сайгонская администрация» и т. д.
Как называется в РФ глава города?
«Глава городской администрации».
«Глава районной администрация».
«Глава областной администрации» или «администрации области». Правда, иногда последних называют (в СМИ) «губернаторами», красоты ради, но это есть условность, образ, нечто вроде «спикера Госдумы» (ведь официально такого именования нет).
А откуда в России губернаторы, коли нет губерний?
Скажем, откуда «сенаторы», коли нет Сената?
И откуда «президент», коли нет собственно парламента?
И т. д.
Нет реалии — нет и имени. Всё логично.
И всё-таки «капли», на то они «капли». Многое в них видно.
В самом деле, какова роль этого «общественного комитета» (государство в его административном толковании)?
Роль известна: служить обществу — так, как служит верный слуга.
То есть, речь идет о служении.
Очень характерно: он толковал не о служении, но об услугах. Очень характерно.
Так, себя он назвал по Всероссийской переписи «менеджером», дело которого оказывать услуги населению».
Так, роль свого государства он определял так — оно-де должно оказывать «услуги» в области образования, медицины и т. д.
Это просто любезность, которую никто не обязан делать (на то она и любезность): хочу оказать услугу — оказываю, не хочу — не оказываю. Хозяин-барин.
А также это «сервис», коммерческая деятельность в чистом виде: человек услугу оказал, а ему за то заплатили.
Тут даже не скажешь «большая разница».
Это просто разные вещи.
Ведь она иногда оказывала Руси свои услуги, скажем, защищала её от внешних врагов, налаживала общерусскую жизнь (скажем, организация общерусской почты в виде ямской гоньбы, недаром «ям» — слово тюркское), но разве это всё было просто так? Любезности ради?
Нет, конечно.
Примеров на этот счет — море: довольно посмотреть на поведение «высших чиновников эпохи упадка «партийного государства» (Горбачев) или эпохи наступившей безгосударственности (Ельцин, Путин и пр.).
Как вели себя «лидеры страны» в критические моменты?
И все с удовольствием и радостью узнавания актерам сопереживали: «Надо же, чего сделали — президента нашего подставили».
А уже потом они выходили из-за кулис — все в белом — и раздавали всем сестрам по серьгам, наводили порядок. И иногда с превышением необходимой силы.
Никто. Ибо они действовали в «предложенных условиях», иначе действовать просто не могли.
Так какой с них спрос, какова их ответственность?
То-то и оно, что никакова. Никакая.
Это есть всё то же стремление снять с себя всю ответственность.
Что такое есть гибель трех парней при «защите Белого дома» в 1991 году — тогда, когда бронетранспортер ГКЧП уже уезжал от Белого дома, а сам его «глава обороны» Ельцин уже твердо знал, что никакого штурма уже не будет?
Но всё это неважно. Важно, что по факту вышло по–писаному: «Дело прочно, когда под ним струится кровь…».
И почему ни один из этих злодеев так и не был показан широкой публике?
И почему в краткие минуты «победы» защитников Белого дома с улиц Москвы разом исчезли и милиция, и внутренние войска, чтобы уж потом — с полным правом — громить «распоясавшихся погромщиков»?
Спецназ и его помощники, огорченные выстрелами в спину (со стороны своего же тыла), пошли-таки на штурм Белого дома и взяли его, а Ельцин выступил в роли спасителя страны от «красно-коричневых» и стал кумиром (пусть и на время) визжащей от ужаса московской «демократической интеллигенции», составлявшей ему в то время агрессивно-послушные адреса («Раздавите гадину!» и пр.).
Как понять эту операцию «по восстановлению конституционного строя», которая более похожа на обычную уголовщину с торопливым прятаньем улик и закапыванием тел в лесу?
Правда, неизвестно перед кем, но всё-таки. Тут уж впору «Леди Макбет» вспомнить.
Примеры — свежие, у многих в памяти.
Потому что в России нет ни политики, ни политиков.
Есть чиновники, занимающиеся «политикой» (как они её понимают), то есть, удовлетворением своего интереса.
А они хотят не только этот самый интерес удовлетворить, но и сделать это максимально безопасно для себя — то есть, безответственно, чтоб не пришлось отвечать.
А отсюда и эти провокации как способ ухода от ответственности.
Провокация — это сугубо чиновничий способ «заниматься политикой».