ОГЛАВЛЕНИЕ
|
Глава
Как понять путинские (медведевские) речи
1.
Люди привычно удивляются: среди того, что говорит «президент РФ», есть немало правильных вещей. Что ни речь — то правильные вещи. И их немало.
Но что тут интересно. Говориться одно, а делается другое, а то «одно», о чем говорилось (и так правильно) не делается или делается дурно.
Налицо очевидное противоречие.
Сколько тому примеров? Много.
Так, говорится о законности, а её больше в стране не становится, напротив, делаются именно беззаконные вещи. И часто самим же «государством».
Так, говорится о борьбе с коррупцией, а её становится только больше, она приобретает самые «эффективные» формы. И часто эти формы суть продукт действий самого же «государства».
Так, говорится о справедливости, а делаются явно несправедливые вещи. И часто самим же «государством».
Так, говорится о развитии образования, об «экономики знаний», а делается (самим же «государством») так, что это самое образование становится недоступные для детей из бедных и малообеспеченных семей (а их в стране точно более половины). Что, как можно догадаться, противоречит делу справедливости, делу образования, равно как и интересам государства (как страны).
И т. д. и т. п.
Что ни речь — то противоречие.
Один из таких характерных примеров — речь «президента» РФ Путина, с которой он выступил 8 февраля 2008 года перед Госсоветом в расширенном составе. Это была последняя парадная речь Путина (2 марта его должен был сменить Медведев на этой должности).
Поэтому эта речь пользовалась особым вниманием публики. Говорили, что это будет своего рода «политическое завещание» Путин, его «прощальная речь», и пр. и пр. Ну, что, в самом деле, можно сказать о «последней речи президента»?
Вот всё это и говорили.
Но сама речь всё-таки произвела странное впечатление.
В речи было не только «подведении итогов», но и постановка задач — вплоть до 2020 года, на 12 лет вперед (на три президентских срока). Задачи были поставлены в известной с горбачевских времен манере («мы должны», «на надо» и т. д. и т. п) и выражены с подчеркнутой артикуляцией и напором, типичными для Путина в некоторых случаях. Словом, он говорил так, как говорит человек, который давно хотел «сказать всю правду», и вот, он таки её сказал.
Какие это были задачи?
А ничего особенного. Это были тем самые задачи, которые всякое собственно государство сейчас не решать просто не может. Это была просто азбука госуправления.
А именно: нам надо-де развивать науку и высокие технологии. Нам надо-де делать не «экономику трубы», а «экономику знаний», то есть, «инновационную экономику». И, конечно же, нам надо жить не экспортом сырья, а развивать, наконец, собственно промышленное производство (реальную экономику).
И т. д. и т. п.
Правильно говорил Путин?
Конечно, правильно. Это даже азбучно правильно, И давно известно. Ведь и когда еще Маркс писал о том, что «наука становится непосредственной производительной силой». Конечно. И давно поры была бы, конечно, эту самую науку уважить. Конечно.
Тем более, что говорил это Маркс говорил еще в XIX веке, а сейчас уже век XXI. То есть, давно пора уважить.
Так что с Путиным тут, конечно, не поспоришь, как к нему ни относись. Всё правильно сказал человек.
Но что характерно: эти правильные речи вызвали (понятно, не в газетах, а на интернет-форумах) бурю возмущения.
Реакция была в основном такая: елки-палки, а раньше-то ты — где был? И сам-то ты что раньше делал? Чего ж раньше-то сам-то ты всё делал наоборот? Ведь сколько лет люди ором орали, что науки надо спасать, и срочно, а не делами Газпрома заниматься все 8 лет подряд, «трубу» эту пресловутую обихаживать? И он вон чего: за 3 недели до конца своего срока проснулся — ой, да надо ж нам «инновационную экономику» развивать.
Что тут особо огорчило людей?
А то, что вся это ситуация выглядела как-то не очень красиво. Примерно так: я, мол, газ-нефть качал, бизнес делал, а вот вы теперь занимайтесь другими делом — стройте правильную экономику. «Инновационная» чтоб была.
Словом, делайте не так, как делал я, а так, как я сказал. Вот только что.
Мудрено ли, что люди огорчились, прослушав этот доклад?
Немудрено. Ибо они тут отчетливо почувствовали какую-то глубинную «неправильность» всей этой ситуации с этими самыми правильными словами.
Тут они просто не поняли Путина: где, мол, логика? И что, вообще, тут происходит?
2.
Но напрасно они его не поняли.
Как то ни странно, но Путин очень логичен — и в своих делах (газовых), и своих словах («инновационных»).
Тут всё логично, потому что всё тут — олигархично. Именно.
В самом деле, ведь кто говорил эти правильные слова?
А говорил их первоолигарх — лидер правящей Олигархии.
А что для неё характерно?
А для неё характерно не только то, что она «олигархствует», но и то, что она играет роль государства («организованного общества). Ведь его, «собственно государства», нет?
Нет. Вот она и играет.
А как ей его играть?
А тут способ один — не только работать этим «государством» (по-минимуму, то есть, тушить пожары, бороться с наводнениями, «повышать минимальную зарплату», «повышать пенсии», мол, еще чуть-чуть и они сравняются даже с прожиточным минимумом, и т. п.), но и говорить правильные вещи.
То есть, Олигархия тем самым показывает, что она тут не просто так (сидит, рулит, пользуется, друзей не забывает), но она еще знает, что должно делать «настоящее государство» (отсюда эти заклинания «нам надо», «мы должны» и пр.) и она этим знанием со своей аудиторией делится. Чтобы та, по крайней мере, не упрекнула её в том, что она-де не знает, как в современном мире государственные дела делаются.
А тут? Как тут упрекнешь?
Вышел Путин и сказал всё правильно, сказал совершенно бесспорные — до очевидности — вещи. Ну а то, что он прежде не делал того, что говорит сейчас, — это другой вопрос.
Тут он может оправдаться — ведь то были «лихие 90-е», умиротворение Чечни и пр., и пр. Что он, собственно, и сказал (оправдался) в начале своей речи, с того и начал.
Другое дело, что есть нечто, что сказать Путину было нельзя и что ни он, ни его сменщик не скажут никогда и ни за что.
Другое дело, что Олигархия (Путин, Медведев и пр.) просто физически и объективно не может делать те правильные вещи, которые она говорит.
Иначе она не была бы тем, чем она является, чем не быть она не может — властью и владением Немногих (чиновники и их бизнес-партнеры) со всеми их атрибутами («офшорки», газо-нефтяные посредники, свои деловые интересы, те же интересы бизнес-партнеров и пр, и пр.).
А может ли Олигархия не быть сама собою?
Не может.
И не потому, что не хочет, а потому что объективно не может.
Может ли она быть «собственно государством» — комитетом по управлению делами общества, ему же, обществу, и подконтрольному?
Не может, потому что никакого общества, тем более, «организованного общества», как именуют словари «собственно государство», в России нет.
Может ли Олигархия стать «партийным государством», каким был СССР, каким сейчас является Китай?
Не может. Олигархия — не партия. Тут и так всё очевидно.
Поэтому Олигархия может быть только сама собою — Олигархией, играющей роль «собственно государства».
Поэтому Путин (Медведев и пр.) делают то, что делают, чего не делать они не могут. Они делают олигархические вещи.
А говорят они то, что говорят — вещи правильные.
Это было бы с их стороны просто глупо: и делать неправильно, и говорить также.
Потому так и получается: дела олигархические, а слова — «государственные».
Так что всё логично.
Потому «президенты» говорят одно, делают — другое.
Ибо попугай может мяукать как кошка, но кошкой он оттого не станет.
|